Боже, как болит голова! Он что, вчера опять пил? И сколько же нужно выпить, чтобы голова так раскалывалась! Сколько раз он уже давал себе зарок употреблять в меру, но каждый раз что-то не складывалось. Одна, вторая, третья рюмка, а потом… Лучше не вспоминать.
Так, стоп… Что-то здесь не то… Но что не то, непонятно… Если бы голова так не болела, он бы сразу понял, что здесь не в порядке… И почему так холодно?
Гигантским усилием воли он заставил себя сконцентрироваться на вчерашнем дне. И сразу вспомнил: ничего он не пил. Они с Мари вышли из дома, хотели сесть в свою новенькую BMW X6, а потом… А потом наступила темнота. Что же произошло?
И почему так темно? Ах да, он забыл открыть глаза.
Он провел руками по своему телу. Оказывается, он полностью одет. Но почему так жёстко лежать?
Он попытался понять, на чём он лежит. Определенно, это была не кровать. Насколько точно он смог определить на ощупь, лежал он на ледяном полу, предположительно цементном.
Его передёрнуло. Что же с ним случилось?
Надо открывать глаза. Он приготовился к световому удару по глазам, но совершенно ничего не произошло. Вокруг была всё та же непроглядная тьма, что и раньше. Он поднёс руки к лицу, но его пальцы ощутили вместо кожи какую-то шершавую мешковину.
У него на голове мешок! Что за дичь?
Он попытался его стянуть, но не тут то было: обвязанный толстой веревкой вокруг шеи, он ни в какую не хотел сниматься. Даже удивительно, как он сразу не почувствовал эту удавку. Видимо, что-то с ним не так…
Он попытался развязать проклятую верёвку, но она была завязана каким-то хитрым узлом, и совершенно не реагировала на его усилия.
Сразу стало тяжело дышать.
Начисто забыв про больную голову, он попытался вскочить на ноги, но не смог этого сделать и снова рухнул на пол: ноги были крепко связаны, судя по всему, точно такой же верёвкой.
Это было уже слишком.
Он закричал.
Не кому-то конкретно и не для чего-то, а просто от страха.
Так, ему нужно успокоиться и взять себя в руки. Паника ещё никому не помогала. Если он пока не задохнулся, то видимо, и не задохнется, если, конечно, не паниковать. Так, ему просто нужно сделать несколько глубоких вдохов…
Сколько раз он просыпался ночью от собственного крика, когда ему снилось, что ему надели на голову мешок и он задыхается в нём… Это был частый и самый страшный его кошмар… А теперь всё это происходит на самом деле…
Стоп! Может быть, это тоже сон? Но как тогда проснуться? Да нет, на сон это не похоже. Уж слишком всё отчётливо. Просто его ночной кошмар ожил. Неужели так бывает?
Он почувствовал, как очередной приступ паники подкатывает к горлу. Становилось нечем дышать.
Ему очень нужно успокоиться! Вдох, выдох, вдох, выдох… Глубже, спокойнее… Нужно попытаться снять это проклятый мешок с головы и развязать ноги, но это потом, потом. А сейчас ему нужно просто успокоиться, иначе он сойдёт с ума от страха. Его самая большая фобия воплотилась в жизнь.
Но так не должно быть! Фобии – они на то и фобии, чтобы их бояться и никогда с ними не сталкиваться. Хуже положения, чем то, в котором он оказался, он себе и представить не мог. Ну только если бы уж и руки были бы связаны, вот тогда точно была бы совсем труба.
Так, что там доктор говорил ему в детстве? Нужно глубоко дышать и стараться думать о чём-то приятном… О чём бы ему подумать?
Он вспомнил, как ходил в детстве с отцом на рыбалку. Они вставали в 5 утра, брали удочки, перекус и шли два километра пешком до ближайшей станции электрички. Полтора часа в полупустом вагоне, двадцать минут пешком до реки – и вот они на «своём месте».
Положа руку на сердце, рыбалку он особо никогда не любил, но это был лишний повод побыть с отцом, которого он видел так редко… И потом, любая, самая обычная еда на природе была в два раза вкуснее. Так что пока отец старался что-то поймать, он потихоньку уничтожал припасы, и обычно к обеду уже ничего не оставалось. Тогда они в тени, подальше от жгучего полуденного солнца, разводили костёр и в чугунном толстом котелке, специально для этого захваченным с собой, варили то, что удавалось поймать отцу. Один раз рыбы совсем не оказалось, и им пришлось возвращаться домой голодными. Вернее, голодным пришлось возвращаться отцу, он-то хорошенько отобедал…
