На улице дождь, настроение ужасное. Чтобы его хоть как-то
поднять, решила немного порисовать. В ушах играла весёлая музыка. А
до меня медленно доходило, что рисование совсем не моё, точнее,
вообще не моё.
Решила так я, взглянув на листок. Вроде хотела изобразить волка,
а получилась какая-то собака... сутулая. Мне только квадраты
Малевича мулевать, да круги с помощью циркуля чертить.
От невеселых дум, меня отвлёк вибрирующий телефон.
— Съёмки перенесли на сегодня, — услышала, как только приложила
телефон к уху.
— А, привет, где? — отъехала от стола на крутящемся стуле.
— Идёшь или нет? — проигнорировал вопрос мой собеседник.
Точнее, собеседница. Анджелка, моя немного подруга, мы общаемся
лишь потому, что обе снимаемся в фильме. После, мы наверно забудем
друг о друге и разойдёмся, как в море корабли.
— Конечно иду, — возмутилась. — Через два часа буду.
— Жду, — сбросила она вызов.
Немного посидела, таращась на экран телефона, и всё же
поднялась. Собрала вещи, взяла полотенце и косметичку, подошла к
двери, нерешительно взявшись за ручку и толкнула. Та протяжно так
скрипнула, что если бы у меня были уши как у кота, я бы их поджала,
вместе с хвостом.
Вроде тихо. Набравшись решительности я пошла в ванную, приводить
себя в порядок. Мимо родительской спальни я пробиралась на
цыпочках, для меня было главное, чтобы они не услышали.
Уж было схватилась за ручку…
— Куда это мы намылились! — вышел отец из комнаты, почёсывая
большое, выпирающее пузо.
Прикрыла глаза, сжав зубы.
— Тебе-то какая разница? — повернулась.
— Никакой помощи от тебя! Деньги получаешь, а нам с матерью ни
копейки не даёшь, — вновь завёл он свою шарманку. Денег у него
видите ли на бухло не хватает, а я виновата!
— Пить меньше надо! Может и денег бы хватало! — разозлилась,
скользнув в ванную, захлопнув за собой дверь.
За дверью слышались гневные крики отца, к которым прибавились и
вопли матери, которая выбралась из своей берлоги, страдая от
похмелья.
Ненавижу! Я уже давно им говорила, что сниму квартиру и съеду. А
они лишь глаза закатывали. Но у меня уже есть на примете одна,
думаю на этой неделе перееду. Гоша - мой лучший друг, уезжает в
другой город к девушке, скорее всего навсегда. Он любезно
согласился сдавать мне свою квартиру и взял обещание, чтобы я не
забывала поливать кактус. Лучше кактус поливать, чем выслушивать
каждодневные вопли о том, что я неблагодарная дочь, и лучше бы меня
сдали в детский дом.
Признаюсь, мне тяжело и обидно это слушать, после всего того,
что я для них сделала.
Детства у меня небыло, от слова совсем, мне приходилось
попрошайничать, что бы добывать родителям деньги на алкоголь. В
школу я ходила в одном и том же, страдала от насмешек
одноклассников. Голодала, ибо у родителей небыло денег платить за
моё питание в школе, да и дома частенько ничего небыло. Я росла
худеньким, зашуганным ребёнком.
От воспоминаний заслезились глаза. Включила холодную воду что бы
вымыть лицо, накрасилась, переоделась и тревожно открыла дверь,
надеясь, что все успокоились.
— Ах ты тварь! — выдернула меня мама за руку в коридор и ударила
по лицу наотмашь.
Я отлетела от неё, приложившись спиной о стену узкого
коридора.
— Что ты себе позволяешь?! Если отец попросил деньги, ты сразу
должна была их дать! Мы зря тебя растили что ли? Ты нам по гроб
жизни должна!!
Вот это новость! Больше я им нигде не должна?!
— Ничего я вам не должна, — вытерла кровь с губы и отлипла от
стенки.
— Сучка, не раздражай лучше! И так голова от тебя болит! В нашей
власти и твою душу дьяволу продать, — прошипела мать, выдернув клок
моих волос.
— Продавайте! Даже дьявол лучше вас будет! Но на выпивку я вам
больше ни копейки не дам! — двинулась к выходу, понимая, что это
последняя капля. Я больше не вернусь в эту квартиру.
