Книга Джошуа Перла

Кто бы мог поверить, что это – фея?

Чтобы выбраться из башни, она разорвала одежду и связала канат. Чтобы одеться – сдернула с бельевой веревки чью-то рубашку. Разве феи так поступают?

Девушка, бежавшая по ночному пляжу, и не была феей. Больше не была. Накануне она отказалась от магии. И стала такой же, как все. Возможно, чуть более растерянной. Чуть более пылкой. Чуть более красивой, чем другие. Но все-таки – вполне земной.

Белый песчаный пляж простирался на многие километры вдоль моря, блестевшего при свете звезд. За пляжем чернели леса. Теплая ночь была светлой, почти как день. Все звуки тонули в шуме волн.

Она бежала по мокрому песку, и в ее следы, мгновенно наполнявшиеся водой, заползали маленькие крабы. Она совсем обессилела. Она не знала, который час. Знала только, что в полночь всё будет кончено.

Он умрет.

Еще вчера, чтобы поскорей добраться до места, она бы оседлала волну или пролетела над лесом.

Еще вчера она была феей. Была обречена пережить свою любовь.

И она отреклась. Ради того, чтобы состариться с ним рядом.

Такое случается крайне редко. Даже в самых старых сказках.

Вдали, за каменной насыпью, тускло краснел плавучий маяк в виде корабля, зажигавшийся, чтобы заманить на скалы суда из других королевств.

Его привели сюда на казнь.

Расстояние до маяка казалось непреодолимым, пляж – бесконечным.

Она задыхалась. Ветер сбивал с ног, сердце колотилось, израненные ступни саднили, предательски наваливалась усталость. Вот она, желанная человеческая участь!

И все-таки она ни о чем не жалела.

Она хотела быть такой же, как он. Хотела быть с ним.

Наступила ли полночь? Она попыталась определить час по цвету неба. Феи всегда приходят вовремя. Но это больше не про нее.

Наконец она добралась до первых скал. Луна уже опускалась в море. Свет маяка, казалось, стал ярче, камни под ногами – теплее. Теперь совсем близко. Она перепрыгивала со скалы на скалу. Маленькое белое пятнышко на черном базальте.

Свет маяка для кораблей – надежда. Она тоже надеялась. И тоже потерпела крушение.

Его глаза оставались широко открытыми. Ему было, как и ей, пятнадцать или шестнадцать. Он лежал на палубе. Совсем один.

Она рухнула на холодное тело.

– Любовь моя…

Всхлипывала на каждом вдохе. Сжимала его голову, всё еще надеясь увидеть свет в этих глазах. Сердце билось за двоих. Билось и разбивалось. Корабль качался на волнах, но никуда не плыл.

– Любовь моя…

Цеплялась за его плечи. Прятала лицо в волосах. Шептала, уткнувшись в шею. Умоляла, упрекала, оплакивала.

Наконец умолкла.

В топке маяка, видимо, сожгли кедр. Запах ладана, перекрывавший все прочие, напомнил ей, что и она теперь смертна.

Она с трудом приоткрыла заплаканные глаза. Среди скал двигалось пятно фонаря. Кто-то шел в их сторону. Оторвавшись от мертвого возлюбленного, она укрылась в тени.

Прошло несколько минут. Она беззвучно плакала, сцепив руки. Человек с фонарем приближался.

Медленно, лениво он ступал по извилистой тропинке среди дубовых стволов, похожих на колонны. Он был уже немолод. За собой он тащил пустые носилки, на которых перевозят покойников.

Она смотрела на него из тьмы. Это – палач? Он вернулся, чтобы избавиться от тела?

Человек нагнулся над мертвым и пробормотал:

– Тебе не будет страшно. Я отнесу тебя в ущелье.

Бесшумно выскочив из тени, она сбила его с ног, с быстротой молнии выхватила у него из-за пояса топорик и занесла над головой, готовая расколоть ее, как орех. Растянувшийся на палубе человек с ужасом таращился то на нее, то на сверкавшее перед глазами лезвие.