КНИГОЧЕЙ И ДУХ СТРАНСТВИЙ
Глава 1. Которая многое объясняет.
Эта необыкновенная история приключилась не так давно и не так далеко отсюда – каких-то пару тысяч лет назад в соседней галактике.
Там, на краю соседней галактики, в это самое вышеуказанное время, без отдыха и перерывов на обед, вращалась вокруг двух розовых солнц – астрономы и звездочёты такие двойные солнца называют цефеидами, – одна маленькая, ещё совсем юная, но очень красивая планета. Её неброская в сумерках, но чарующая красота, с восходом солнц приумножалась беспечной игрою солнечных лучей в лазурных небесах, на бирюзовых морских просторах и живописных ландшафтах, в течение всего скоротечного дня. Оттого, наверное, особенно восхитительными на планете были нежные, в перламутровых дымках, расплывчатые рассветы и выразительные, словно отчеканенные на небосклоне, лиловые закаты. И, вместе с тем, это была вполне обычная и немного несуразная, какими все мы бываем в юности, планета.
И звали её обитатели свою юную планету Вертля. Согласен, не совсем солидное название для планеты, но уж какое есть и не нам с вами его критиковать. По справедливости сказать, для вертлян, слово «Земля», как мы называем свою планету, наверное, тоже показалось бы смешным. Но история наша не про добрую старушку Землю, поэтому давайте не будем отвлекаться, а продолжим знакомство с Вертлёй и её обитателями.
Так же как и наша Земля, её дальняя родственница Вертля тоже вращалась не только вокруг солнц, но и вокруг своей оси. И так же как Земля она вращалась не просто так, как будто ей больше нечего было делать. Она поочерёдно подставляла солнечным лучам то одно свое полушарие, то другое, чтобы согреть живительным светом населявших её материки жителей.
Кстати, насчёт материков.
Когда-то на Вертле, до появления на ней простейших форм жизни (когда ещё и разговора не было про сложнейшие), был один большо-ой материк, а вся остальная её поверхность была занята одним большим-пребольшим океаном, конечно, если не брать в расчёт ледяных «шапок» на её холодных полюсах (кому интересно, уточню что «шапка» северного полюса была сильно похожа на белую кроличью ушанку, а южного – на лилейную широкополую панамку). Но, видимо, такое положение дел на этой чудесной планете кому-то показалось уж чересчур скучным. Потому, в один особенный день, Вертлю ни с того ни с сего так тряхнуло, что её одинокий огромный материк раскололся на два поменьше, которые, расходясь друг от друга в разные стороны, «раскрошили» по океану, словно хлебные крошки на обеденном столе, немалое количество больших и малых живописных островов. Так у этой юной планеты вместо одного, появилось два материка, которые, словно по чьей-то таинственной затее, разошлись в противоположные полушария и с того дня никак не могли быть освещены и согреты одновременно даже двумя светилами.
Теперь понимаете, почему приходилось Вертле крутиться как той неугомонной белке в колесе? Вот и хорошо!
Итак, продолжим.
Тот материк, который был ближе к южному полюсу, – если посмотреть на него с высоты орлинного полёта, посчастлився нам оседлать самого сильного и выносливого орла, – своими очертаниями походил на равносторонний треугольник с немножко сточенными углами. И всё, знаете ли, на этом материке выглядело ровным и аккуратным: если поля, то квадратные, как транспортиром расчерченные, если озёра то круглые, словно циркулем выведеные, у рек русла прямёхонькие как по линейке проложенные, а леса словно под гребёнку «подстрижены». Горы небольшой горной гряды, расположенной на краю материка, и те практически одной высоты, будто гигантским лобзиком их вершины спилены. Я уже не говорю про единственный город, расположенный точно в центре треугольного материка (там где у обычных треугольников пересекаются биссектрисы всех углов) и на удивление пропорциональные дома в нем. Всё выстроено как по ниточке!
