Санкт-Петербург. Декабрь 2018.
– Простите, извините... Простите, пропустите, нам в конец
вагона...
Темноволосый мужчина лет тридцати пяти, с приятным
незапоминающимся лицом, не слишком толстый, не слишком тонкий,
одетый в длинное серое шерстяное пальто, пробирался по узкому
проходу плацкартного вагона. Следом за ним шли ещё трое молодых
людей: один совсем ещё мальчишка, на вид не старше восемнадцати, и
двое других, этим можно было дать лет двадцать семь – двадцать
восемь. У паренька были небрежно растрёпанные каштановые волосы,
отрощенная на затылке тоненькая прядка заплетена в косичку, чей
кончик исчезал под воротником косухи. Высокий и стройный молодой
человек, идущий следом за парнишкой, волосы имел тёмно-русые, а
черты лица правильные и тонкие; в левой руке он нёс переноску с
собакой породы вельш-корги-пемброк. Замыкал шеренгу светловолосый,
очень коротко стриженный парень, одетый несколько эпатажно – в
просторный чёрный балахон с глубоким капюшоном – и хранящий на
своём лице до крайности независимое, граничащее с отсутствующим
выражение. На носу у него сидели золотистые очки-авиаторы, а на
голове – массивные мониторные наушники, из которых доносились
сочные басы дэт-метала.
– Ишь, чо выдумали... Ходють тут. Здесь люди, между прочим, ко
сну готовятся, – недовольно прокряхтела какая-то бабулька, которой
припозднившаяся на посадку компания помешала устилаться на нижней
боковой полке. Следом за бабкой недовольство высказали ещё
несколько пассажиров, которые толпились в проходе, пытаясь
разложить вещи и угнездиться на своих местах.
Когда четверо добрались наконец до своих мест, то с удивлением
обнаружили вульгарно одетую молодую особу, вольготно
расположившуюся на нижней полке.
– Простите, сударыня, но, кажется, вы ошиблись местом, –
тщательно подбирая слова, проговорил Павел – именно так звали
мужчину в пальто.
– Как ты меня назвал? – прокуренным голосом прохрипела
девица.
– Сударыня… – растерянно повторил мужчина.
– С Питера, что ли? – Она харкнула на пол. – «Сударыня»!.. Моё
место, и подруга моя тут сидит, а вы, вон, можете занять место
возле параши...
В этот самый момент со стороны туалета появилась ещё одна
девица, на лице которой красовалось нечто среднее между гримом для
хоррора и макияжем. Она бесцеремонно растолкала незнакомцев и
заняла вторую нижнюю полку.
– Но это же место Саши... – попытался возразить Павел,
неуверенно оглядываясь на парнишку в кожанке.
– Ну, и чего мы встали? – донеслось тем временем от Евгения –
парня в очках, которому из конца колонны было не видно нежных
фемин, а из-за музыки в наушниках и не слышно состоявшейся
беседы.
– Ну, тут какие-то заняли наши места и не хотят уходить, –
устало пояснил стоящий перед ним Родион, опуская на пол переноску с
собакой.
Евгений снял очки и закатил глаза. Дотянулся до плеча
паренька.
– Сань, разберись, – начал было он.
– Стойте, успокойтесь, давайте не будем разбираться, я посплю на
боковых полках, – вскидывая руки в примирительном жесте, поспешно
предложил Родион.
– Я, в общем-то, тоже, – согласился Павел и принялся упихивать
переноску с собакой под боковую полку.
Девушки довольно переглянулись.
Саша скинул берцы и влез на верхнюю полку. Барышни, почуяв запах
мужских носков, скривились и начали требовать куда-нибудь убрать
берцы, но парень их не слушал, а лишь удовлетворённо улыбался
маленькой мести.
Евгений сразу ушёл в уборную, переоделся в домашнее и также
залез на верхнюю полку. Девицы снизу отпустили в его сторону
несколько сомнительных комплиментов и сделали парочку не менее
сомнительных предложений.
– Девять часов... почему мы не могли поехать на «сапсане»?!. –
уже через десять минут взвыл Саша. – Ненавижу Москву!
