Вандалы снова нанесли удар. Сделав из буквы M кривую Л, они переименовали мой книжный магазин, и теперь надпись гласила «Каменный лох».
Как смешно.
Раньше в Орионе – «маленьком городке с большим сердцем» – подобного не случалось, однако за последние несколько месяцев я уже трижды счищала краску с окна. На этот раз хотя бы вышло остроумно. Три недели назад просто нарисовали член под надписью «детский клуб Y»[1].
Я поскребла надпись пластиковой картой, на которой не осталось средств. Хорошо, что испорчено только стекло. Попади краска на дерево, я бы устроила этим несчастным болванам инспектора Жавера![2]
Более-менее исправив ситуацию, я выудила из сумки ключи, но входная дверь не хотела открываться, даже когда я ударила ее плечом. Отлично. Еще одна проблема.
Чтобы попасть внутрь, пришлось хорошенько налечь на дверь бедром. И я сразу почувствовала себя как дома. Вдохнула мирный воздух, будто медитируя.
Каждое утро, переступая порог моего святилища, я произносила две молитвы. Во-первых, благодарила богов за книжный магазин, который (почти) стал моим. Во-вторых, просила вселенную направлять ко мне больше покупателей, чтобы я могла этот магазин сохранить. Я стольким пожертвовала ради исполнения своей мечты, что крах не просто разобьет мне сердце, но и уничтожит мою душу.
Полгода назад жених умолял меня бросить провинциальный бизнес и окунуться вслед за ним в городскую жизнь. Вечно упрямая, я решила остаться. С тех пор наши пути разошлись. Я живу в каком-то странном новом измерении, где половина моих желаний сбывается, но лишь ценой второй половины – ироничный поворот в духе рассказов О’Генри. Да, у меня есть книжный магазин, зато нет мужа. Я даже не вдова – просто не вышла замуж. Могла бы быть миссис Питер Мерсер, а по-прежнему остаюсь мисс Мэделин Хэнсон.
Я вытащила на улицу пару столиков с распродажными книгами, взяла меловую доску и наклонилась, чтобы написать на ней предложение дня: «ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ СКИДКА – 15 %». И хотя я терпеть не могла отдавать книги практически даром, полки просто ломились от залежавшегося товара.
Подул легкий ветерок, и я закрыла глаза, наслаждаясь теплом утреннего солнца, когда вдруг уловила аромат свежеиспеченных круассанов из французского бистро Джентри и сморщила нос. Запах рогаликов, несомненно, очень вкусных, казался мне отвратительным, ведь он отобьет всех посетителей от моего жалкого кафе.
Будто призванный моими мыслями, к обочине подъехал белый фургон. Прикрываясь рукой от солнца, я увидела, как из кабины выпрыгивает Макс Бекетт. Он помахал мне и бросился к задней части машины, крича на ходу:
– Не поможешь?
Я потащилась на его зов и позволила Максу нагрузить меня двумя коробками; сам он взял еще три. Едва не уронила их, толкая входную дверь. Макс пошел за мной к прилавку, где я исследовала содержимое: среди разнообразного ассортимента выпечки имелись маффины, круассаны, а также два целых торта – «Мраморный» и «Двойной шоколад».
– Сколько с меня?
Он достал детально расписанный чек. Пока я изучала список, Макс оперся о холодильную витрину и спросил:
– Ты подумала над моим предложением?
Я подняла голову и фыркнула в ответ:
– Да не особо.
Он на мгновение прикусил щеку. На свету коричневые, красноватые и золотистые блики играли в его волосах в таком танце, которому позавидовал бы любой художник-колорист, и уж тем более я со своим обыденным каштановым цветом.
– Так было бы лучше для бизнеса, Мэдди. И для твоего, и для моего.
Напускной невинностью меня не проведешь.
Макс утверждал, что хочет расширить свое дело (которым занимался вместе с матерью) по доставке выпечки, и просил местечко в моем магазине: мол, в результате и я буду в плюсе. Может, оно и так, но меня страшно бесила уверенность Макса в том, что у него на все есть ответ. Он постоянно давал советы, в которых я не нуждалась. Как, например, в прошлом году, когда он поделился опасениями по поводу моей предстоящей свадьбы. И оказался прав, что раздражало еще сильнее. Порой – даже зачастую – я подозревала, что у Макса имеются скрытые мотивы.
