У крыльца перед красным дворцом хозяина Вердомичей пана Юзефа Толочки назревал скандал. Не умолкая лаяла по тревоженная Сити – собачонка дочки хозяина панны Юлии. Жестикулируя, о чем-то оживленно переговаривались приказчик со сторожем, к ним с разных концов усадьбы с выражением пугливого послушания спешили дворовые.
Неожиданно на крыльце появился сам пан Юзеф. Окинув двор взглядом ястреба, он крикнул:
– Гедька, Мостей! – и, заметив приказчика и сторожа, обратился к ним недовольным тоном: – Что, сучьи дети, опять упустили?
Его необыкновенная фигура – тонкие ноги и большой, отвис лый, будто мешок с житом, живот – могла бы быть объектом насмешек, если бы не сан и всем известная его гневливость. Слуги, как, впрочем, и хозяева соседних имений, побаивались пана Юзефа. Да и как было не бояться, коли он только тем, казалось, и жил, что выискивал, кого бы отчитать да высмеять. Крутой, своенравный, хозяин Вердомич был из тех, кому угодить было просто невозможно.
Пан спустился с крыльца, приблизился к согнувшимся в низком поклоне слугам.
– Чего стоите, камни?! Докладывайте!
– Не гневайтесь, ваша милость, виноваты. Обманул, чертяка, – осмелился заговорить приказчик Мостей. – Стоило Сити вспугнуть его, мы тут же кинулись…
– И что?
– Убежал. Махнул через ограду – и был таков.
– Безногие! А ну, ведите к тому месту!.. Дармоеды! И когда научитесь! – и пан первый двинулся в сторону парка – туда, где звонко, на разные голоса перекликались птицы.
Мостей и Гедька затрусили за ним, готовые угодить любому желанию. Впереди же понеслась, распугивая диких уток на канале, крошка Сити…
– Тот самый, что и в первый раз, я сразу его признал, – подобострастно рапортовал Гедька-сторож. – Как он влез на ограду, так я и признал. В той же рубахе с кружевами, в лайковых сапогах. Молодой, высокий…
Грозный взгляд хозяина заставил его умолкнуть. Пан Толочко ступал неуклюже, точно аист, но двигался быстро. Миновав мост через канал и пройдя по тенистой аллейке, троица вскоре свернула к зарослям давно отцветшей и уже выпустившей стручки сирени. Сити, доказывая преданность, бросилась в кусты. Через минуту она привела пана и слуг к тому месту, где совсем недавно был обнаружен незваный гость.
– Здесь, ваша милость, – указал на небольшую, обсаженную стриженым кустарником и молодыми деревцами белой акации поляну сторож. – Вот, еще трава примята. Лежал.
