Так я умерла.
Хотелось бы начать с этой емкой, сокрушительной фразы, но, к несчастью, я все еще жива. Скоро это изменится. Нехорошо лгать с первых строк, даже если все, что ты скажешь после, будет сплошным враньем.
Окей, если вам позарез нужна правда, в моей «Кровавой Мэри» есть водка, хотя ее там быть не должно. И водки там куда больше, чем остальных ингредиентов. Мне нельзя алкоголь. Мне много чего нельзя. Но знаете что? Плевать я на это хотела.
Читай выше: меня скоро не станет совсем.
У меня нет денег на трансплантацию костного мозга, переливания, иммунодепрессанты и реабилитацию (спасибо, всемогущий Интернет, благодаря которому я про это знаю!). Сегодня я также узнала, что упустила последний шанс раздобыть их где-то в кратчайшие сроки. Зато мне удалось разжиться кое-чем другим: водкой, томатным соком и кое-какими необходимыми приспособлениями, чтобы отпраздновать поражение с особым шиком.
Шиммер в темной воде делает ее похожей на ночное небо. Я словно ступаю в открытый космос, в распростертую бездну межзвездной пустоты. И пустота эта тошнотворно сладко пахнет кокосом. Восторг десятилетки. Да и моя мертвецкая кожа теперь выглядит так, будто меня с ног до головы облевал единорог. Вода льется за край. Если соседи предъявят претензии, я поклянусь им, что всенепременно покрашу им потолок. Через месяц или около того. Ждите, сучки.
Я беру с бортика бокал с «Мэри» и принюхиваюсь к содержимому. Мне не сильно хочется это пить. Аппетита почти нет. Резкие запахи вызывают скорее тошноту, чем воодушевление. Сердце бьется медленно, лениво разгоняя по телу дурную кровь. Мне постоянно холодно. Холодно и сейчас, в кипятке, где нормальный человек, наверное, сварился бы заживо. Я не чувствую температуру воды. Мои рецепторы барахлят, как старый компьютер. Я сама – долбанный металлолом, которому место на свалке.
Дно стакана медленно ползет вверх. Капля за каплей «Мэри» исчезает в звездном сиянии. Вода становится алой. Я наблюдаю за этим и думаю, что могла бы выпустить всю свою проклятую кровь. Не терять драгоценное время даром: не стереть себя совсем, так попробовать получить новое рождение. Где-то среди свечей на бортике должна найтись бритва. Ничего сложного, ведь кожа тонкая, словно пленка на молоке. Всемогущий Интернет подскажет, как именно нужно действовать, чтобы запустить процесс перезагрузки. Быть может, я открою новый способ лечения острой миелоидной лейкемии. Спасу не только себя, а сразу целую кучу несчастных. Получу Нобелевскую премию мира. И будет у меня так много денег, что я смогу пересадить себе не один, а сразу десять чертовых костных мозгов. В разные места. На всякий случай.
Среди мерцания расплываются алые пятна. Завихрения бури на Юпитере. Не кровь, а томатный сок. Теперь моя торжественно-печальная ванна напоминает разогретый гаспачо. В холодильнике не сыщутся нужные для рецепта продукты, но я могла бы швырнуть в воду ссохшийся плавленый сырок, последнюю парочку яиц и заплесневевший батат. Не грандиозное открытие для всего человечества, так новое слово в кулинарии. Меня не забудут.
Не так страшно перестать существовать. Страшно, если после никто не вспомнит о твоем существовании. Каждый хочет оставить свой след. Дети, дома, деревья, гениальные романы, научные заслуги, вечные полотна, великие идеи, след от протечки на потолке соседей снизу. Я тоже хочу. А кто не хочет? Сегодня мне сказали, чтобы я не раскатывала губу. Всегда находится кто-то лучше. Кто-то сильнее. Кто-то талантливее. Кто-то ярче.
