Тонкие стрелки, нежно-розовые губы и легкий румянец на
щеках… Шелковые трусики, полупрозрачный лиф, повязки с прищепками…
— Кажется, нормально… — скептически осмотрев себя с
ног до головы, заключила я. Но тут же вздрогнула, ахнув: — Ой, самое главное
забыла!
Чулки!.. Естественно. Ведь я прекрасно помнила, как
Ему они нравятся. Сносит башню, волосы на теле колом становятся… И не только
волосы!
Образ был завершен туфлями на высоких тонких каблуках и
безразмерным тренчем в пол, закрывающим всю красоту под плотной, непрозрачной
тканью.
— Вот так точно отлично! — с коварной улыбкой
постановила я, наконец-то довольная собой.
Сложив нормальную, приличную одежду заучки-студентки в
заранее подготовленную сумку, я довольная вышла из запертой кабинки туалета.
Благо, все студенты давно покинули вуз. Я намеренно сдавала экзамен в числе
последних. Знала, что он тоже сегодня задержится по работе. Заранее готовилась
к сюрпризу.
По дороге на третий этаж меня потряхивало от
предвкушения, глупая улыбка с губ не сползала. Замерев перед входом в «предбанник»
с секретарем, намеренно сделала серьезный трагический вид для полноты траурной
картины.
— Ирина, добрый вечер! — горестно вздохнула, почти
пустив слезу. Кратко кивнула на кабинет и прошептала: — Наш Цербер у себя?
Опять не в духе, да?
— У себя, у себя… Все никак свои отчеты не допишет,
черт бы его побрал... А у меня ребенок дома с температурой под сорок один,
между прочим. Только когда его это волновало, да? Он у нас только о себе
думает, эгоист! — я активно закивала, а Ирина сочувственно поцокала языком. —
Тебя тоже припряг, да? Знает же, что у девочки экзамены. Ни стыда, ни совести.
Хоть бы вечер дал выдохнуть!
Все знали, что я делаю с ректором научную работу. Ни у
кого вопросов не возникло, ведь я числилась в топ-пять лучших студенток нашего
университета, а ректор — такие «дарования» старался при себе держать. Все
думали, что он пользуется моим умом… На самом деле же «выгода» была обоюдной.
— Ага, — согласилась я с секретарем. — Говорит: «Либо
сегодня поправки принесешь, либо отказываюсь от тебя!».
— Ужас какой! — ахнула секретарша, положа руку на
сердце. — Тогда иди, с Богом! — и я пошла. Довольная, что все обошлось без
последствий. Как обычно. Ведь нам нельзя было раскрывать правду. На кону мой
диплом и его место ректора… Стоило моей руке упасть на ручку двери, как Ирина
окликнула: — Стой! Можешь Петру Степановичу передать, что я по причине болезни
дочери уйду? Чтобы я лишний раз не заходила… Мой рабочий день так-то три часа
назад к концу подошел, но ты же его знаешь…
«Это для тебя он — Петр Степанович! — усмехнулась я
про себя, до боли сжимая челюсти, чтобы не улыбнуться ненароком. — А для меня
Петя, Петенька и иногда даже кролик. По понятым причинам!..».
— Передам, Ирочка. Не думаю, что Петр Степанович будет
против, — постучавшись для проформы, я вошла в кабинет.
Петенька организовал для себя роскошное пространство!
Нет, другие ректора столичных вузов наверняка отлично зарабатывают, но что-то
подсказывало: подворовывает мужчина. Ибо почему у него ремонт был лучше, чем во
всем университете, вместе взятом? По последнему слову техники, моды и вообще,
задействуя все технические возможности.
Ректор сидел за рабочим столом в полумраке, лишь одна
лампа освещала его красивое лицо с четкими линиями и аристократическим подбородком.
Отреагировав на звук, он поднял взгляд, приспустил очки и прищурил голубые
глаза, вглядываясь во тьму.
— Ира, тебе чего?
Вздохнув полной грудью, я испуганно отряхнулась и,
нащупав рукой замочную скважину, заперла нас в кабинете одних.
«Все, успокойся! Обратного пути нет!», — приказала я
себе, а затем быстро развязала плащ, не давая себе и секунды передумать.
