Здравствуй моя милая Виктория.
Я долго размышлял над этим и думаю, что подошло мое время открыться тебе и рассказать всю правду, перед тем как совершу еще один возможно ужасный, бесповоротный поступок в своей прагматичной жизни.
На дворе две тысячи сороковой год, и я чувствую наконец, как мир будущего, о котором мы так долго мечтали на зарождении проекта, начинает превращаться в реальность. Жаль, что этого не увидят те, кто ушел раньше этого начала, и жаль, что эти грандиозные изменения не прочувствуют те, кто придут на эту землю после нас.
Сейчас, когда мне уже за пятьдесят, я осознаю, что это и есть мой тот самый рассвет сил, о котором мне когда-то рассказывали более старшие знакомые, но даже в это преисполненном состоянии я прекрасно понимаю, что не буду жить вечно на этой земле и все свои знания что я передал одному человеку, должны рано или поздно обдумываться им самостоятельно, принимая свои решения и беря за них полную ответственность на себя.
Поэтому все начатое нами когда-то, теперь передастся в более молодые руки и умы нашего будущего поколения.
Которые смогут еще больше модернизировать нашу выстроенную систему, улучшая себя с каждым новым днем, и будут воспитываться внутренне гораздо правильнее и чище чем, когда воспитывались мы.
Ладно, я, пожалуй, начну сначала, ведь ты наверняка знаешь обо мне до сих пор лишь те моменты, о которых я тебе рассказывал на протяжении того времени, когда мы были вместе.
Моя история начинается с детской обиды на отца, который постоянно избивал меня и мать, наказывал по каким-то непонятным выдуманным причинам и доводил всем этим меня и мать до слез.
Он вместе с матерью очень любили выпить, но вот только мой отец не знал в этом меры.
Это был примерно одна тысяча девятьсот девяносто первый год.
Мне было тогда, наверное, года четыре, когда это все происходило.
Я был тогда мал, чтобы понимать какого это быть взрослым в тот момент, во время перестройки и новой смены режима.
Я не знал, как зарабатывать деньги и стоять в очередях за товаром которого не хватает на всех. Не видел бандитов и коммерсантов, которые делили между собой деньги пытаясь оторвать от кусочка нашей необъятной страны свой кусочек счастья. Я видел только старый черно белый телевизор, обшарпанные обои на стене, и детские игрушки в которые наверняка играл лет двадцать пять назад, мой отец в своем детстве.
Я даже не знаю откуда он постоянно возвращался, где он работал, и работал ли вообще?
Моя мама тогда я думал, что и правда работает на ткацкой-фабрике в ночные смены.
Днем, когда она просыпалась, а отца не было к ней приходили подруги принося мне иногда что-нибудь сладкое. Я садился на кровать, которая стояла напротив телевизора и на половину слушая, на половину смотря пытался разобрать что говорят какие-то серьезные люди в костюмах с черно белого экрана.
Мать с подругами веселилась на кухне что-то обсуждая и тоже выпивая напитки, которые приносили ее подруги.
К вечеру подруги немного шатаясь и очень радостные уходили из нашей квартиры, и тогда мама садилась ко мне на кровать и обнимая пыталась проявить ко мне свою ласку м заботу рассказывая какую-нибудь историю своей юности.
Мне это было не так интересно, потому что она была девочкой, а все их игры и занятия не вызывали у меня через ее рассказы никакого стремления попробовать.
Через какое-то время после ухода подруг возвращался как всегда уже выпивший отец и родительская ссора начиналась с порога, плавно переходя на меня ничего не делающего смотрящего телевизор в свои четыре года.
И неправильно расставленные игрушки, которые я даже не трогал с прошлого раза как расставил все по его указаниям верно, становились причиной нового конфликта.
