1
Магазин располагался в подвальчике на Мясницкой, неподалеку от большого книжного. Ехать пришлось на метро, и, выйдя из стеклянных дверей, Сергей вздохнул с облегчением: метро он не любил.
Худощавая фигура Илюшина уже маячила в двадцати шагах впереди, сразу за компанией парней, которые выстроились в шеренгу, перекрывая переход, – не обойти ни слева, ни справа. Сергей вспомнил звук, с которым рушатся кегли в боулинге, усмехнулся и ускорил шаг.
– Дружище, уступи дорогу дяде, – пробасил он.
Юнец в толстовке обернулся, заранее скривив губы. Но, увидев Бабкина, отскочил.
– Ты ж мой зайчик, – одобрил Сергей. Говоря начистоту, он был страшно зол – не на этих охамевших бритых орлов, а на Илюшина. Но треснуть по шее Илюшина он не мог. А вот с орлами были варианты. – Вы бы, мальцы, как-то ужались, – посоветовал Бабкин, хмуро оглядывая шеренгу.
Он поравнялся с Илюшиным. Макар не шагал, а скользил, огибая прохожих. Спрашивать его, какого черта они потащились в центр Москвы вместо того, чтобы вызвать клиента в офис, не имело смысла, и Бабкин, естественно, спросил:
– Мы зачем сюда приперлись?
– Примечательное место, – рассеянно сказал Илюшин. – Сначала улица была Евпловской, местами Фроловской, потом Мясницкой, потом стала Первомайской, потом Кирова, потом снова вернулись к Мясницкой.
– И что в этом примечательного?
– Пришли, – сообщил Макар.
На противоположной стороне улицы белела вывеска.
– «Марга́лит», – вслух прочел Бабкин.
– «Маргали́т», – поправил Макар. – В переводе с иврита – «жемчужина».
По дороге Сергей кое-что успел вытащить из напарника. Ювелирный магазин, специализируются на израильском серебре. Владельца зовут Валентин Касимов. Беглый поиск в Гугле ничего не дал, в криминальной хронике фамилия не упоминалась. Бабкин предположил бы, что от Касимова сбежала жена, но в эту версию не укладывалось желание Илюшина самому приехать на Мясницкую. «Может, собрался цепуру прикупить». Представив Макара в серебряном обвесе и жемчугах, Бабкин ухмыльнулся и хлопнул его по плечу:
– Двигай!
Они перешли дорогу, спустились по лестнице и оказались в подвальчике с неожиданно высокими побеленными сводами. Внутри было тихо и так свежо, будто не кондиционер охлаждал воздух до мертвой стылости, а толстые стены берегли живую прохладу еще с весны.
В двух зеркалах, справа и слева, мелькнули их отражения. Бабкин, как обычно, не помещался целиком в невысокие узкие рамы, рассчитанные на человека среднего роста, и в глубину зала прошагал только его мощный торс, обтянутый кожаной курткой. Вместо Илюшина зеркало показало студента-практиканта в джинсах, светло-голубой рубашке и тонком джемпере.
Со стула за кассой встал и быстро пошел к ним, светлея лицом, курчавый мужчина с бородкой и залысинами, совсем молодой – на вид немногим старше парней из перехода. Даже залысины не прибавляли ему солидности. Собственно, они смотрелись как элемент театрального грима.
Вслед за мужчиной вскочили две женщины, одна лет пятидесяти, вторая помладше. Похожи они были на завуча и учительницу районной школы. И по тому, с какой мольбой они уставились на вошедших, Бабкину стало ясно, что у этих людей случилась нешуточная беда.
– Я вам так благодарен, что вы приехали! – Касимов горячо пожал им руки. – Здравствуйте! Проходите в наш офис, пожалуйста.
«Ребенок пропал?» – мелькнуло у Сергея. Но в таком случае вызывают полицию, а не частных детективов.
Офисом оказалась комната с угловым диваном, длинным столом и узким пеналом сейфа.
– Кофе? Чай?
На столе уже были приготовлены бутерброды с красной рыбой, завернутые, как в театральном буфете, в пленку.
– Спасибо, может быть, позже, – сказал Макар. – Давайте сначала о деле, Валентин Михайлович.
