День выдался снежный, но не из тех, когда идешь, закрывая нос шарфом, а колючие льдинки, бросаемые ветром, так и норовят попасть в глаза. Снег падал волшебно. В преддверии Нового года красота зимы воспринимается особенно остро, и ты, даже будучи взрослым человеком, невольно ожидаешь чуда, хотя давно не веришь в Деда Мороза.
Если бы я знала, какое «чудо» ждет меня впереди, свернула бы в глухой переулок, а не шла, чуть ли не пританцовывая, к событию, которое насильно вырвет из привычного мира.
Итак, я вышагивала по заснеженной улице и наслаждалась мягкими огнями фонарей, в пятнах света которых вальсировали снежинки, блеском мишуры и музыкой, льющейся со стороны площади, где уже нарядили елку. Утром я собиралась сесть на рейсовый автобус, чтобы провести каникулы в загородном доме родителей.
Неожиданно посреди предновогоднего великолепия мой взгляд запнулся о человека, сгорбившегося на скамейке. Мужчина явно выбивался из праздничного ряда. Нет, не черной одеждой, хотя зимой многие предпочитают темный цвет. Незнакомец как раз был облачен в бежевое пальто. Он насторожил иным – положением тела: согнулся так сильно, что, казалось, вот–вот полетит головой в утоптанный снег, не такой мягкий, чтобы падение закончилось удачно.
На блестящей огнями улице незнакомец смотрелся чужеродно. Так, словно в сад райских птичек вдруг залетел черный ворон.
Я поежилась, ощутив, как невидимая холодная рука медленно сжала мое сердце. Мне бы пройти мимо и забыть о странном человеке, мало ли какие причины заставили его застыть в сгорбленной позе, но отчего–то я точно знала, что он не пьян. Он в беде. Я кожей ощущала его боль.
– С вами все хорошо? – в лучших традициях голливудского кино я задала самый тупой из возможных вопросов. Не получив ответа, я склонилась над мужчиной, но не решилась потрясти за плечо. Его темные волосы успел припорошить снег, что однозначно указывало на длительное пребывание на скамейке. Так недолго и замерзнуть. Свет фонаря позволил разглядеть, что одет незнакомец добротно: дорогое кашемировое пальто, на безвольно висящих руках кожаные перчатки. Я разбираюсь в моде, сама не из бедной семьи.
Только сейчас я поняла, почему посчитала, что человеку плохо: вовсе не согбенная фигура сигналила мне о том, а его безвольно висящие руки.
Я присела на корточки, пытаясь понять, что произошло, но густые пряди, закрывающие лицо мужчины, лишали возможности заглянуть в глаза.
– Простите, – я протянула руку, чтобы отодвинуть волосы со лба. При этом все внутри меня сжалось: я боялась встретить нацеленный на меня взгляд. Это как в фильме ужасов – героиня, а вместе с ней и зрители содрогаются, когда человек, над которым она склонилась, вдруг открывает глаза. Этот не открыл. Но тем не менее я вздрогнула: на его бледной щеке застывал ручеек крови. Желая рассмотреть, как сильно бедняга ранен, я подняла прядь выше и поняла, что кровь идет из уха. Нехороший признак сотрясения мозга, если не того хуже. Нужна медицинская помощь.
Я скинула с плеча рюкзачок и, лихорадочно дергая заевшую на морозе молнию, молилась лишь о том, чтобы батарейка мобильника не оказалась разряженной. До того мне незачем было беспокоиться о зарядке: от кафе, где мы перед расставанием гуляли с однокурсниками, до моей квартиры было совсем недалеко. Всего–то пройти до конца улицы и пересечь площадь.
– Ну давай, давай, – шептала я, шаря в поисках телефона между тетрадками.
– Помоги…
Сначала я решила, что мне послышалось, но когда рука незнакомца больно вцепилась в мое плечо, то поняла, что он пришел в себя.
– Сейчас я вызову скорую, – поспешила успокоить его. Телефон уже лежал в моей ладони, оставалось лишь вытянуть его через колючую щель молнии, не захотевшей открыться до конца.
