Вдох-выдох, вдох-выдох. Сердце
гулко стучит, заставляя кровь бежать по венам быстрее, а к ушам
подкатывает лёгкий шум. Ничего необычного — волнение свойственно
моей работе. Я ползу по крыше, занимая удобную позицию, откуда было
бы хорошо видно нужное мне окно. Дневная жара ещё не спала, поэтому
оно распахнуто настежь. Я увидела то, что видела всегда, пока
искала идеальное место обзора: пустой подоконник, краешек дубового
стола с зажжёной лампой и бумагами, деревянный, с потёртой бордовой
обивкой стул, на котором сидел, сгорбившись, мужчина. Я плохо
видела его лицо, но точно знала, что это тот, кто мне нужен. Рука
потянулась за спину, схватилась за замочек закрытого вытянутого
овального колчана и отвела его в сторону, затем ловко выхватила
болт и вернула замок на место. Свой компактный механический арбалет
я уже приготовила, осталось вставить болт и прицелиться. Я вновь
пододвинулась, устраиваясь поудобнее, и прикрыла один глаз для
более чёткого прицела.
Удар арбалетного болта
пришёлся точно в шею, кусочек которой открыл сползший ворот рубахи.
Я хладнокровно наблюдала, как мужчина под действием испульса
снаряда и собственным весом не удержался и свалился со стула.
Забирать болт не было нужды: он делался в специальных лабораториях
из материала, который плавится и испаряется при температуре от
тридцати пяти градусов. Идеальное оружие для убийства.
Дело было сделано, осталось
лишь вернуться в убежище Гильдии и получить плату за выполненный
контракт. Я без труда поднялась и прошлась по крыше, с неё
перебралась на другой длинный дом, ловко скача и цепляясь руками за
печные трубы. В Гильдии многие завидовали моей кошачьей грации,
ведь в нашем деле она открывала очень большие возможности. Я же
была благодарна маме, гимнастке из бродячего цирка, за то, что она
с детства учила меня этому ремеслу. Моё тело ловкое и гибкое,
однако похвастаться развитой мускулатурой я не могла, потому и в
плане убийств делала ставку не на силу, а на скрытность и скорость.
Оттого моим оружием и стал этот прекрасный складной арбалет,
который очень легко прятать, и удивительные болты, так удобно
пропадающие с мест преступлений. Таким снаряжением я была вполне
довольна.
Натянув на голову капюшон, а
на нос — маску, скрывающую добрую половину лица, я в ночных тенях
пробиралась к подпольному убежищу Гильдии. Входы в него были
раскиданы по всему городу в разных неприметных местах, однако
каждый гильдиец знает, как их отыскать. Рядом с любой такой дверью
есть отметина Гильдии — двойной крест. Простой геометрический узор,
состоящих из двух параллельных линий — та, что повыше, длинне
нижней, — и одной вертикальной, практически не распознаётся
обывателями и не рискует выдать потайную дверь первому встречному.
А для нас это очень удобно.
Я свернула в закоулок,
намётанным взглядом отыскала знак Гильдии, затем отмерила влево
семь пядей большим пальцем и мизинцем и нажала на замаскированную
кнопку. Вход открылся всего на пару секунд, но мне вполне хватило
этого времени, чтобы заскочить внутрь и оказаться в подземелье.
Спустя минут двадцать я вышла
к Убежищу. Здесь повсюду горели масляные лампы, каменные стены
завешаны алыми гобеленами со знаком Гильдии, тем самым крестом,
только оформленным более сложно и изысканно, холодный пол устилали
ковры. Всё это казалось гораздо уютнее, чем то, что обычно
представляешь под словом "канализация". Да и от, казалось бы,
привычного запаха полностью избавились.
В зале меня встретил Ханорен
Хуст, один из тех, кто уже достаточно давно в Гильдии и перешёл от
уровня рядовых убийц к более элитным. Объём его контрактов за месяц
существенно сократился, и появилась возможность модерировать
заказы, раздавая их нам, рядовым. Этим Ханорен как раз и занимался,
поэтому меня заметил не сразу.
