Я увидела одинокого всадника издалека. Послала зов стражникам,
разрешила пропустить нежданного гостя, хотя они бы и сами не
осмелились задерживать сюзерена
Сняла магическую защиту вокруг владений и срочно кинулась в
гардеробную выбрать подобающее случаю одеяние. Столько лет мечтала
о судьбоносной встрече. Неужели сегодня? Совсем не готова…
Пальцы дрожали, пока застегивала пуговки шитого серебром платья,
закрепляла сверкающую диадему в черных волосах. Плащ со стоячим
бархатным воротничком довершил образ царственной особы. В панике
подправила и лицо: скулы стали резче, глаза приобрели зеленый
оттенок, губы чуть увеличила и выкрасила в алый. Излишняя
осторожность, он бы меня и в прежнем облике не узнал.
Вышколенные воины обрадовали слаженными и четкими действиями.
Остановили всадника на длинном каменном мосту, скрестили пики и
громовым тоном вопросили в один голос:
— Зачем пожаловал?
Всадник не спасовал. Гордо подняв голову, одной рукой бережно
придержал свою ношу, другой, затянув удила, остановил коня.
— К ведьме со срочной просьбой, — процедил сквозь зубы, едва
сдерживая раздражение.
Еще бы! Он гнал скакуна, не жалея сил, ни своих, ни животного.
Промедление сводило его с ума. Тем сильнее порадовал ответ верных
слуг:
— Просить аудиенции ее темнейшества требуется заранее, в
письменном виде, с приложением задатка.
— За ценой не постою, ведьма не пожалеет.
Эдгар, спасибо ему, нахмурился, сильнее сжал древко копья и
твердо отрезал:
— Темнейшая госпожа не принимает.
Нужно будет ему премию выплатить! Умный мальчик, далеко пойдет,
гляди, так и до звания начальника стражи выслужится.
Я подобрала тяжелые юбки и заспешила в приемный зал. Слуги
торопливо устанавливали подобие помоста и тяжелое старое
кресло, выкупленное у разорившегося барона. У меня все руки не
доходили до устройства этой части дворца, да и в первый раз столь
высокопоставленные особы жаловали визитом.
Золотой поток потек с протянутых пальцев, охватил потертое
дерево Меня всю переполняло нервное волнение, мысль о том, что
король скоро войдет в стены моего замка пульсировала в висках.
Вспышка! Кресло превратилось в солидный трон с золотыми
подлокотниками, по наспех сколоченному помосту прошла волна,
окрашивая голые доски в благородный алый мрамор с белыми
прожилками. Пока только иллюзия, но если не забыть и подпитать
вечером, будет смотреться вполне достойно.
Я только-только успела устроиться на сидении, а слуги
выстроиться у стены, как распахнулись высоченные двери, и Эдгар
объявил:
— Его величество король Айнура нижайше просит аудиенции у темной
госпожи.
Я сидела на троне, старательно изображая спокойствие, мысленно
приказывая пальцам не дрожать, не цепляться до побеления костяшек в
подлокотники, стараясь не наклоняться вперед в зловещем
предвкушении. Ледяное благородие, ровная спина, презрительное
выражение на лице.
И не дышать, не преследовать взглядом стройную фигуру того, кто
появился в дверях. Даже сейчас, изнуренный часами гонки он был
удивительно хорош — со смоляными кудрями, рассыпанными по плечам,
прямым взглядом карих глаз, упрямо сжатым ртом и истинно
королевским достоинством, совсем не тем, что я пыталась подделать,
сидя на троне.
А на руках короля Айнура, предмета женских мечтаний на тысячу
километров в окрестности, включая меня, умирала прелестная
рыжеволосая девушка. Прямо на расшитом жемчугом зеленом лифе алой
розой цвела кровь, капли падали на голубоватый мраморный пол,
отстукивая траурное кап-кап-кап. Бледность ее кожи перекликалась с
бледностью короля, но всякий, взглянувший на вошедшую пару, сказал
бы, что девушка — не жилец. Ее губки приобрели синеватый оттенок,
под глазами залегли сизые тени. Никто не мог бы спасти рыжую
красавицу. Никто, кроме меня.
