Прошлое определено. А будущего, как и времени, для нее больше не существует.
Безбрежная вечность представляется ей бушующим океаном, полным осколков грязных льдин, которые гонит жалящий морозом ветер. В обречении на вечность нет ничего притягательного, но она уверена, менестрели до сих пор воспевают бессмертную жизнь в своих балладах.
Для нее смерть – высшее благо, в котором ей было отказано.
Она неразлучна со смертью. По воле последнего короля Даерона, она и есть смерть.
– Агата!
Десятилетиями она проживает один и тот же кошмар – стремительное бегство по чернильно-черной мостовой. Дождь жалит обнаженные плечи. Юбка облепила ноги. Тугие влажные локоны хлещут по лицу, когда она резко оборачивается на бегу.
В мрачной мороси за спиной не различить черных одежд преследователя. Но его крик звенит в воздухе, заглушая дробь дождевых капель:
– Агата! – Она вздрагивает и пригибается, словно окрик это выпущенный из пращи камень.
Только благодаря леденящему душу кошмару, она все еще помнит свое имя.
Каждый раз в глубине души теплится надежда, что, если сделать решающий рывок, то бледные руки не коснутся ее и она обретет свободу.
Каждый проклятый раз.
Десятилетиями.
И это бесполезно. Конец кошмара закономерен. Как ему быть иным, если, даже сквозь этот сон наяву, она чувствует стылые объятья изумрудного трона?
Она – часть этого трона. Ни один материал в мире не обладает теми свойствами, какими обладает тот, из которого создан трон. Он крепок, как камень, прозрачен, как стекло, но способен плавиться, как металл. Король усадил ее сюда в насмешку, просто еще одна изощренная пытка среди сотни других.
Насмеявшись вдоволь, король велел ей подняться.
Трон решил иначе.
Она увидела, как расширились от ужаса глаза Мельгарта. В тот же миг изумрудная корона на его голове стала плавиться, а волосы вспыхнули. Могущественный король, чья власть казалась ей безграничной, зарыдал, как младенец.
Она чувствовала, как десятки рук шарят по телу, а чужие пальцы намертво впиваются в кожу. Давление росло, иная, неподвластная разуму сила топила ее во внезапно ставшей податливой изумрудной поверхности.
Король Мельгарт рухнул к подножию трона. Магия поглотила ее ступни и икры. Текучие, неестественно гибкие длинные пальцы впились в предплечья.
Алхимик замер в центре тронного зала.
Она шевельнула лишь пальцами, не в силах оторвать от трона руку. Но алхимик не сдвинулся с места. Да и чем он мог помочь ей?
Дрожащее тело выгнулось дугой, она закричала, почувствовав, как изумрудные капли текут по волосам, вискам, щекам. Вязкая колючая, словно битое стекло, жидкость наполнила рот. Она ощутила привкус собственной крови.
– Королевство нуждается в тебе, Агата, – сказал алхимик.
А она тонула, сгорала, становилась частью этого трона…
Король умер.
Да здравствует королева!
«Его высочеству,
Наследному принцу королевства Раллии за Белым морем.
Дорогой Лиам,
Сегодня, наконец, решится – быть или не быть нашей свадьбе. Ради этого мы с отцом покинули Лиаттонский замок. Впервые я выехала за пределы столицы, впервые увидела леса, равнины и дороги собственного же королевства и лишь ради того, чтобы покинуть его.
Мои намерения стать вашей супругой тверды, как никогда. По завету королевы Аннеты, которая даже в дождливый день улыбалась скрытому тучами солнцу, я тоже стараюсь не предаваться унынию.
Как видите, из-за путешествия я не отказалась от чтения мемуаров Ораносских королев. Я взяла их с собой. Но у Геблинских болот наши лошади увязли в грязи, а у одной из карет, в которой и были сундуки с книгами, треснула ось. Для сундуков не нашлось места в других каретах и телегах слуг. Кучер обещал нагнать нас у Северной Подковы, но мы с отцом уже третий день в городке неподалеку от Дубовой рощи, а книг как не было, так и нет. Со мной остались лишь мемуары Кислой королевы и королевы-садовницы. Не самое увлекательное чтиво, но даже в них я стараюсь почерпнуть жизненную мудрость, какую только могу.
