Один философ однажды заявил мне, что его кошка стала веганом. Решив, что он шутит, я спросил его, как ему удалось этого добиться. Он снабжал ее веганскими лакомствами со вкусом мышки? Представил ей других кошек, уже практикующих веганство, в качестве ролевой модели? Или затеял с кошкой дискуссию и убедил ее, что есть мясо – плохо? Мой собеседник не шутил. Я вдруг понял, что он и вправду верит, что кошка сама выбрала рацион без мяса. Поэтому я закончил нашу беседу вопросом: а выпускает ли он свою кошку на улицу? Да, ответил он. Загадка была решена. Кошка просто-напросто подъедалась у других людей и охотилась. Если она приносила домой какие-то останки – практика, к которой этически неразвитые кошки, к сожалению, весьма склонны, – благородный философ умудрялся их не замечать.
Нетрудно себе представить, как кошка, ставшая объектом этого эксперимента в области морального воспитания, должна была смотреть на своего наставника. Недоумение, вызванное поведением философа, вскоре должно было смениться у нее безразличием. Кошки, редко делающие что-то без определенной цели или не ради сиюминутного удовольствия, – большие реалисты. Если они сталкиваются с человеческим безумием, они просто отходят в сторону.
Философ, считавший, что убедил свою кошку отказаться от мяса, только продемонстрировал, насколько глупыми могут быть философы. Вместо того чтобы учить свою кошку, лучше бы он поучился у нее сам. Люди не могут стать кошками. Но если они отбросят идею, что они – высшие существа, они смогут понять, как кошки могут жить припеваючи, не терзая себя вопросами о том, как жить.
Кошкам не нужна философия. Подчиняясь своей природе, они довольствуются той жизнью, которую она им дает. В случае же с людьми неудовлетворенность своей природой кажется естественной. Человеческое животное никогда не перестает стремиться быть чем-то, чем оно не является, а это неизбежно ведет либо к трагедии, либо к фарсу. Кошки ни к чему такому не стремятся. Человеческая жизнь – это преимущественно борьба за счастье. У кошек же счастье – состояние, данное по умолчанию, если нет практических угроз их благополучию. Возможно, именно поэтому многие из нас так любят кошек. Они по праву рождения наделены счастьем, которого люди, как выясняется сплошь и рядом, достичь не в состоянии.
Источник философии – тревога, кошки же не страдают тревожностью, если только не сталкиваются с прямой опасностью или не оказываются в странном месте. Для людей сам мир – опасное и странное место. Религия – это попытка сделать нечеловеческую вселенную пригодной для жизни людей. Философы часто презрительно отмахивались от этих представлений на том основании, что они значительно уступают их собственным метафизическим выкладкам, но религия и философия служат одной и той же цели[1]. Обе стараются подавить неутихающее беспокойство, не отделимое от человеческой природы.
Люди простодушные скажут, что кошки не практикуют философию, потому что лишены абстрактного мышления. Однако можно представить себе вид кошек, который имел бы такую способность, но при этом жил бы в мире с такой же легкостью. Если бы эти кошки обратились к философии, она походила бы на забавное ответвление фантастической литературы. Эти кошки-философы не стали бы смотреть на нее как на лекарство от тревоги, они включились бы в своеобразную игру.
Отсутствие у кошек абстрактного мышления – не признак их неполноценности. Наоборот, это признак свободы ума. Мышление посредством обобщений быстро скатывается в суеверную одержимость языком. Немалая часть истории философии была связана с поклонением языковой функции. Кошки, полагающиеся на то, что они могут потрогать, понюхать и увидеть, не подчиняются власти слов.
