К девяти часам вечера огромная зала фешенебельного Мексиканского ресторана в Бруклине была переполнена. Пестрая, шумная толпа хорошо одетых людей, все сливки нью-йоркского общества: банкиры, артисты, медийные личности, – собрались сегодня, чтобы отпраздновать успехи борьбы за права человека, равенство и защиту окружающей среды.
Джонатан Гарсиа, чертовски привлекательный глава медийной PR-компании "Пробуждение", в атласном сером костюме, с модной прической и белоснежными зубами, смотрелся органично среди всех этих людей, и, казалось, уже давно был неотъемлемым ингредиентом нью-йоркского бомонда. Его звонкий смех разливался по просторному фойе, залитому помпой и гламуром, и очарование его ума, а также загадочная улыбка обезоруживали каждого, кто имел удовольствие с ним общаться, оставляя после себя удивительно приятное послевкусие. Даже при беглом взгляде на этого денди становилось очевидным, что светские вечера были его стихией, чувствовал он себя среди важных персон как рыба в воде и умел находить общий язык с любым собеседником, излучая энтузиазм и уверенность в себе.
На тридцать втором году жизни, благодаря своим социальным навыкам, Джонатан с космической скоростью вскарабкался вверх по карьерной лестнице. У Гарсиа был природный талант делать комплименты людям, в особенности женщинам, независимо от их возраста и внешности, таким образом, чтобы они чувствовали себя особенными, выделяющимися из ряда прочих. Он умел быть и немного насмешливым, и милым, и в момент беседы с одной из дам мог продолжать посылать игривые взгляды всем остальным. Многие мужчины с нескрываемой завистью и молчаливым уважением рассматривали его с ног до головы, в то время как некоторые из присутствующих женщин бросали завистливые взгляды в сторону его невесты, хорошо известной модели и общественного деятеля Эмилии Ноулз.
На Эмилии в этот вечер было простое, но очень элегантное платье от топового дизайнера, подчеркивающее ее безупречную фигуру и демонстрировавшее ее длинные стройные ноги. Короткая стрижка открывала взорам ее грациозные плечи и шею. Эмилия принадлежала к той редкой категории женщин, которые не нуждались в изобилии украшений, ярких нарядов и тоннах макияжа, чтобы как магнит притягивать восхищенные взгляды и быть центром внимания, где бы она ни появлялась.
Женственные, правильные черты ее лица, открытая улыбка, царственная осанка и, что самое главное, какое-то удивительное мягкое сияние ее внутренней красоты, как будто ореолом окружающее ее естество, приводили в восторг одних и вызывали недоумение у других, теряющихся в догадках, как в современном мире осталось место для такой чистоты и детской наивности. Возможно, принадлежность к обеспеченной семье магната в сфере недвижимости Джеймса Ноулза и успешной женщины-адвоката Марии Дороти помогли Эмилии сохранить искреннюю и слегка наивную веру в добро и в возможность того, что при совместных усилиях, можно изменить этот мир к лучшему.
По крайней мере, на такой мысли себя ловила ее собеседница Джессика Киддер, руководитель благотворительной программы "Пульс", которая потратила уже приличное количество времени, обсуждая с Эмилией перспективы программы по уменьшению использования пластика. Ее воодушевление почему-то раздражало Джессику, в какой-то момент она даже мысленно отключилась и только делала вид, что увлечена разговором. То и дело мисс Киддер смотрела по сторонам в поисках причины вежливо удалиться. По всей видимости, эта красивая недавно разведенная женщина была больше заинтересована в том, чтобы найти себе второго мужа, чем спасти мир, но боялась рисковать своей репутацией гуманистки.
