–
Волосы белы, как снег. В этой девочке нет ни капли магии, Монгер.
–
И, тем не менее, она дочь Людьев. Сама знаешь, Ингрид, как многим я обязан этой
семье.
–
Ну, в семье не без урода…
–
Тише ты. Она ведь уже всё понимает.
Да.
Если что, урод – это я. Вот та девчушка четырех лет от роду с белоснежными
кудрями. Стоя на пороге чужой гостиной в траурном кружевном платьице и с
плюшевой гидрой в руках, я и понятия не имела о том, что меня ждет впереди.
Знала
только то, что отца сожгли, а мать утопили, соблюдая похоронные каноны
элементалей. Вряд ли родители за мной вернутся. И поэтому будь что будет.
–
Чего там встала? Иди к тёте Ингрид, – расплылись тонкие губы приемной матери в
кривоватой улыбке, больше похожей на усмешку.
Крепче
прижала игрушку к груди.
Никогда
не любила чужаков. А этих людей я тогда видела впервые в жизни. Их назначили
моими опекунами только потому, что мистеру Монгеру Горьску, как моему приемному
родителю, полагались и все оставленные мне в наследство земли. До моего
совершеннолетия, правда, но его этот факт не смутил. А вот меня смущало то, что
мать с отцом, как в сказках, умерли в один день. В жизни так не бывает. В жизни
всё более прозаично.
Эх,
если бы только я знала, чем это закончится, прямо тогда бросилась бы наутек. На
улицу, в ливень, слякоть и грязь. Лишь бы подальше от родового гнезда Горьску.
–
Давай же! – подгоняла меня рыжая женщина в расшитом платье насыщенного
гранатового цвета, сидя в глубоком кресле перед камином. – Или язык проглотила?
Топ-топ-топ.
Это
откуда-то сверху раздалось. Задрала голову, прислушиваясь. Странные звуки
повторились неоднократно. Подумала о том, какие ужасы могут происходить в таком
огромном доме. Может, крысы бегают размером с собаку. Или заключенные мистера
Горьску, если они у него были, организовали побег из чердачной тюрьмы, если она
там была.
Топ-топ-топ.
–
Да что ж это такое?! – Тогда голову задрала и тетка Ингрид, сморщив острый
носик и поводив им из стороны в стороны. В такие моменты она сама больше
напоминала крысу, вот только размером с элементаля. – Когда эта троица вместе –
никогда не уймутся. Вот, за что я так ненавижу детей.
Да,
моя приемная мать резала правду-матку мне в лицо ежедневно, пока я не поступила
в академию. Только за это хоть чуточку ее уважала. Лицемерности за ней не
наблюдалось. Просто стерва. И всё.
–
Дельфина, подойди. – Хозяин особняка даже от чтения отвлекся, стрельнув в меня
взглядом из-под очков-половинок в золотой оправе. Помню, его голос тогда
показался мне настолько зловещим среди давящих на меня стен, что я опасливо
сделала шаг назад. – В этом доме тебе бояться нечего.
Еще
один шаг. И еще один шаг. Взгляд дядьки Монгера словно гипнотизировал меня на
побег. Однако сбежать я в тот день не успела. И не осмелилась сделать это во
все последующие.
Топот,
раздавшийся со второго этажа, на этот раз показался намного ближе, чем раньше.
А через мгновение на лестнице объявилась кучка крайне шумных мальчишек,
заставив меня вздрогнуть и едва не выронить игрушку.
Они
неслись прямо на меня, смеясь, крича и не замечая ничего вокруг. Лишь
спустившись с лестницы, перед самым столкновением, почти одновременно
остановились и вылупили на меня свои разноцветные глаза.
Ярко-рыжий
хозяйский сын Ойя с подбитым глазом, синевласый Рин с выпавшим молочным зубом
на самом видном месте и русый, утопавший в кудряшках по самые глаза, Миши.
Четырнадцать лет назад
состоялась наша первая встреча, но я до сих пор помню каждую, даже самую
мелкую, деталь. Странно, правда? Особенно учитывая тот факт, что теперь мне от
этих красавчиков никак не избавиться. Ни наяву, ни во сне.
