Красавицы Бостона. Распутник

Меня сосватали незадолго до того, как зачали.

Мое будущее было расписано, скреплено печатью и согласовано прежде, чем моя мать впервые побывала на ультразвуковом исследовании.

Прежде чем у меня появились сердце, пульс, легкие и позвоночник. Мысли, желания и предпочтения. Когда я сам был лишь абстрактным понятием.

Перспективным планом.

Пунктом в списке, который нужно отметить галочкой.

Ее звали Луиза Бутчарт.

Для знакомых просто Лу.

Впрочем, я не знал о договоренности, пока мне не исполнилось четырнадцать. О ней мне рассказали прямо перед традиционной охотой в канун Рождества, которую Уайтхоллы устраивали вместе с Бутчартами.

В Луизе Бутчарт не было ничего дурного. Во всяком случае, на мой взгляд.

Она была мила, хорошо воспитана и обладала прекрасной родословной.

С ней все было совершенно нормально за исключением одного – я ее не выбирал.

Полагаю, именно так все и началось.

Именно так я стал тем, кем стал.

Гедонистом с тягой к веселью и распитию виски, фехтованию и катанию на лыжах, который ни перед кем не отчитывался и ложился в постель со всеми подряд.

Все данные и переменные были призваны создать идеальное уравнение.

Большие надежды.

Помноженные на подавляющие требования.

И поделенные на такое количество денег, которое мне никогда не потратить.

Я был благословлен надлежащим телосложением, надлежащим банковским счетом, надлежащей ухмылкой и надлежащим количеством обаяния. С одним лишь невидимым изъяном – отсутствием души.

А особенность отсутствия души заключается в том, что я об этом даже не знал.

Потребовалось, чтобы кто-то особенный показал, чего мне не хватало.

Кто-то вроде Эммабелль Пенроуз.

Она рассекла меня надвое, и хлынула смола.

Липкая, темная, нескончаемая.

Вот в чем секрет истинного королевского распутника.

Моя кровь никогда не была голубой.

Она, как и мое сердце, была чернее черного.

Четырнадцать лет

Мы выехали на закате.

Впереди бежали гончие. Мой отец и его приятель Байрон Бутчарт-старший следовали за ними по пятам. Их лошади скакали безупречным галопом. Мы с Байроном-младшим и Бенедиктом плелись позади.

Молодым парням дали кобыл. А они более непокорные, и их сложнее объезжать. Укрощение молодых бойких самок – упражнение, которому мужчины моего класса обучались с юных лет. Ведь мы рождены для жизни, неотъемлемой частью которой были вышколенная жена, пухлые детишки, игра в крокет и соблазнительные любовницы.

Подбородок опущен, ноги в стременах, спина прямая. Я был воплощением королевского наездника. Впрочем, это никак не помогало мне избежать попадания в карцер, в котором я сидел, свернувшись, как улитка.

Отец любил бросать меня туда, чтобы понаблюдать за моими мучениями, как бы сильно, усердно, отчаянно я ни старался ему угодить.

Карцером, также известным как изолятор, служил кухонный подъемник