– Нет, нет, нет! Блин!!! – в сотый раз набираю один и тот же номер. – Пожалуйста, Родька, возьми трубку!!!
Но телефон неблагодарно молчит. Дождь хлещет по крыше стеклянного остановочного комплекса и вторит моим сбивчивым ударам сердца.
– Да что же…
Проверяю, не нажала ли случайно ухом «сбросить вызов». Все в норме. Кроме гудков. Их нет. Ни одного. Ловлю себя на ужасной мысли, что до него добрались мои «закадычные» друзья. Если так, то…
Прохожусь ладонью по красному носу и с криком подскакиваю. В кармашке тормозит черная громадина с литыми дисками и окатывает меня грязной водой из лужи. Бензиново–мутная жижа стекает по моему лицу, одежда пропитывается ею насквозь.
Блин–блинский!
Из здоровенной тачки вылезает великан под два метра ростом и сразу же движется на меня. Подарочек от Мясника! Прислал за мной своего перекаченного козла и сейчас я отправлюсь прямиком на «разделочный стол» …
Но откуда не возьмись, появляется серебристый Лэнд Крузер и из него выскакивает незнакомец на полголовы выше качка, который вот–вот забросит меня себе на плечо.
Владелец крузака, молча, совершает бойцовский прием и валит здоровяка на мокрый асфальт. Я вскрикиваю, забиваюсь в дальний уголок и зажмуриваюсь что есть мочи. Аж синеет в глазах, голова кружится.
Поблизости разворачивается драка, а я даже не дышу, настолько страшно. Сердцебиение в уши отдает, я глохну. Зато страх отступает. Как говорится, ничего не вижу, ничего не слышу и живу спокойно.
Лишь дождь не унимается, проникает в мое сознание. Капли тарабанят по стеклу, которое здесь повсюду, и я доводят меня до состояния неземного транса.
– Ладка?
Низкий голос рядышком. Вибрации кожей ощущаю.
– Лада Лазарева?
Чуть приоткрываю один глаз, затем второй. Передо мной, немного склонившись, стоит Сашка Миронов. Друг детства, мальчишка, с которым я яблоки на территории ветеринарной клиники воровала. Не может быть…
Моргаю часто. Гляжу за его крепкую, широкоплечую фигуру. Место, где стоял черный джип пустует. Он что испепелил его вместе с верзилой в кожаной куртке?
– С–с–саша?
– Привет. Идти можешь? Руки, ноги целы?
Ага, говорю про себя и часто–часто киваю головой. Миронов обворожительно улыбается. Эти чертовы ямочки на щеках я даже спустя столько лет не забыла.
– Могу.
– Тогда пошли. Ты промокла и замерзла. Я живу тут рядом.
Опять киваю, словно игрушечный болванчик.
Сашка протягивает мне руку, я берусь за нее. Какой–то теплый импульс вытаскивает изнутри меня неконтролируемый плач. Я прилепляюсь к нему, обнимаю за пояс и реву на все аккорды. Миронов долго стоит, держа руки по разные стороны, а потом осторожно размещает ладони на моей спине.
Так уютно становится. Спокойно.
Только слезы никак не остановлю. Они льются по бледным щекам, впитываются в мягкий свитер из кашемировой ткани. Мои ледяные пальцы впиваются в пальто Миронова и готовы растерзать его на кусочки.
– Так, – тембр гудит в моем правом ухе. Тем, которым вжалась в твердую мужскую грудь. – Сырости уже достаточно.
Аккуратненько отодвигает меня от себя и не спрашивая, стирает большими пальцами слезы у меня под глазами.
– Еще будешь реветь? – изгибает брови.
Отрицательно верчу тяжелой головой.
– Пошли, Ладка–мармеладка. Дождь усиливается.
Не улыбаюсь. И крошечной улыбки подобрать не могу. Телефон Родьки не отвечает. А точнее совсем не подает признаков жизни. Неспокойно мне. Волнуюсь за этого переростка-охламона.
Миронов подводит меня к машине, открывает дверь и помогает забраться на сиденье. Всегда джентльменом был. Даже когда от этого зависел успех спец. операции по краже «уральской наливной».
Слежу за ним, пока обходит капот и странная история: стал еще привлекательнее. Он уже в пятнадцать выглядел мужественнее других мальчишек, а сейчас невозможное–невероятное. Александр Миронов настоящий лакомый кусочек.
