Она бежала вниз по склону горы, продираясь сквозь раскидистые ветви молодых лиственниц, так больно царапающих нежную кожу острыми иголками. Девушка старалась как можно быстрее достичь спасительных городских врат, чтобы укрыться за ними от своего ужасного преследователя. До города было рукой подать: лишь бы добежать до холма, располагающегося неподалёку от горного подножия, и спуститься с его вершины. Вот только извилистые тропы в тёмное время суток становились практически непреодолимой преградой, заставляя девушку без конца спотыкаться и падать, задевая ногами торчащие отовсюду корневища.
Её красивое платье сиреневого цвета, подаренное бабушкой, превратилось в покрытые слоем грязи и пыли лохмотья; руки и ноги покрылись множественными царапинами и кровоподтёками, а огненно-рыжие волосы, ранее собранные в тугой аккуратный пучок на затылке, теперь же торчали в разные стороны и хлестали по лицу при каждом резком повороте головой. Происходило это довольно часто, потому что девушка то и дело оглядывалась назад, пытаясь понять, удалось ли ей оторваться от преследования, а в зелёных, словно два больших изумруда, глазах читался неподдельный страх.
Неизвестно, сколько ещё раз предстояло упасть этой несчастной, если бы тропа, наконец, не сжалилась над ней и не вывела к подножью на залитую лунным светом опушку. Где-то впереди послышалось мелодичное журчание ручейка, который брал своё начало на том самом заветном холме.
Беглянка остановилась, чтобы перевести дыхание и осмотреться. Она напряженно сузила глаза и стала сосредоточенно вглядываться в темноту, туда, где была секунду назад, однако ничего, кроме бесконечных силуэтов деревьев, тихо шуршащих покачивающимися на ветру ветвями, увидеть ей так и не удалось. Девушка облегчённо выдохнула и направилась к ручью.
Но стоило ей сделать лишь несколько шагов, как за спиной раздался зловещий хохот, и огромная скрюченная лапа с длинными острыми когтищами, схватила её и мгновенно уволокла обратно во тьму. Однако прежде, чем исчезнуть, девушка вскинула перед собой руку, будто бы пытаясь ухватиться за что-то, и прокричала голосом, преисполненным мольбы: «Помоги мне!»
Корнер вздрогнул и резко поднялся в кровати. Крик девушки всё ещё стоял в ушах, и юноша мог поклясться, что адресован он был именно ему.
«Но как такое может быть?» – рассуждал он, вставая с кровати.
Корнеру и раньше доводилось видеть её в своих снах, но лишь мельком, украдкой наблюдая за тихой и безмятежной жизнью простой деревенской девушки. Однако ранее она никогда не говорила с ним и тем более не просила о каких-либо одолжениях, из чего юноша сделал вывод, что это не дух и не какой-нибудь призрак, ищущий упокоения, а лишь обычное сновидение, порождённое сознанием. В такие моменты некромант криво усмехался себе под нос, иронично подмечая, что хоть раз в жизни ему удалось создать нечто столь живое и прекрасное.
Но сейчас в его голове поселились сомнения: простое сновидение вряд ли бы стало так отчаянно просить о помощи, да и сама местность выглядела до боли знакомой.
Чем дольше Корнер раздумывал над этим, тем больше ему казалось, что всё, произошедшее во сне, произошло на самом деле. В голове начали всплывать воспоминания о том, как в детстве они вместе с отцом ходили на охоту в горы и, возможно, не раз охотились на этой самой опушке.
Вспомнив об отце, молодой некромант машинально посмотрел на руки, а вернее на то, что от них осталось.
Начиная от локтя и опускаясь вниз до самых кончиков пальцев, они были лишены всяческой плоти, лишь голые кости, характерно поскрипывающие при каждом маломальском движении рукой. И хоть Корнер не утратил над ними контроль, да и для некроманта это было обыденным делом, один лишь их вид был ему невыносим. Поэтому каждый раз, покидая дом, некромант заматывал руки бинтами, а поверх надевал чёрные кожаные перчатки, чтобы не бередить старые раны воспоминаниями о той злополучной ночи, в которую он лишился родителей.
