Ночью она проснулась от кошмара. Как будто она находится в сырой темной яме, и из глубины к ней тянутся бледные руки, похожие на ростки огромной картофелины. Она хочет отползти от этих страшных рук, но не может двинуться с места, связанная невидимой липкой паутиной. Лена смотрит с ужасом, как к ней тянутся жуткие бледные ростки, и знает: стоит этой руке коснуться ее, и она сразу умрет.
Вот уже осталось совсем немного – шаг, полшага. В самый последний момент Лена рванулась изо всех сил и проснулась.
В спальне было темно и душно из-за плотных штор на окнах. В свое время, когда они делали ремонт, на этом настоял Олег. Окна спальни у них выходили на восток, так что приходилось защищать свой сон от солнечных лучей. Хотя где оно, это солнце, в Петербурге? Этим летом, во всяком случае, солнца почти не видно, только ветер да дожди.
Дождь шел и сейчас. Лена подошла к окну, раздвинула шторы и широко распахнула створки. Пахнуло мокрой листвой. Вон они, липы, а за ними река Мойка. В серой предрассветной мути видна темная вода, заштрихованная дождем.
Лена глубоко вдохнула сырой воздух и ощутила на щеках влагу. Через некоторое время сердце перестало колотиться, дыхание выровнялось. Она успокоилась.
«Это от духоты, – подумала она. – Нужно было не задергивать шторы. Олега все равно нет».
Ей захотелось, чтобы муж был рядом, как-то неуютно в этой квартире одной. И Славки нет. Муж уехал по делам в какой-то Запорск, Задорск. Ага, Заборск. И что ему в этом Заборске? Он никогда не рассказывал о делах, говорил, что дома, с семьей хочет о них забыть. Да она и не интересовалась. Зачем? Муж обо всем позаботится, а ее дело – дом, ребенок.
Славке шесть лет, в следующем году в школу. Н-да, в сентябре больше в отпуск не поедешь. Олег любил отдыхать в сентябре – не так жарко. А они со Славкой уже летали в июне в Таормину на детский курорт. Потом она отвезла сына к маме в Новгород. Скоро Олег вернется, и они поедут в отпуск. Не то чтобы он не любил ездить с ребенком, просто отдыхать предпочитал вдвоем.
Лена почувствовала, что замерзла. В августе ночи холодные, а уж этим летом и подавно. Она прикрыла окно, легла, закуталась в одеяло. Полежала немного, бормоча про себя наивные строки, под которые так хорошо засыпал Славка: «Спать пора, уснул бычок. Лег в кроватку на бочок».
Проснулась она поздно. Никто не будил, не нужно было вставать, чтобы приготовить Олегу завтрак и сварить кофе. Ей так мама наказывала.
Ты, дескать, живешь с мужем как за каменной стеной, на всем готовом, так будь добра хоть завтраком его накормить. Ничего с тобой не случится, если встанешь пораньше. Потом доспишь.
Олег первое время все отмахивался: не нужно, он и без того торопится на работу, а тут еще она путается под ногами. И вообще он с утра только кофе пьет, а его кофеварка варит лучше жены. А нет, так секретарша на работе подаст.
Но Лена к маминому совету прислушалась. Потихоньку уговорила мужа съедать по утрам хотя бы бутерброд, нельзя же начинать день голодным. Олег и здесь настоял на своем: подавай ему каждое утро бутерброд с черным хлебом и колбасой. Сколько Лена ни убеждала, что вареная колбаса – продукт не самый полезный, ничего не помогало. Ладно, с мужчинами спорить – себе дороже.
И Славка не прибежит понежиться с ней в кровати, у бабушки сейчас небось уже в речке купается. Няню они отпустили на лето, так что Лена осталась совсем одна.
Она потянулась и села на кровати. Дождь утих, но на небе по-прежнему серые мрачные тучи. Лена прислушалась к себе. Голова тяжелая, простудилась она, что ли? Да нет, горло не саднит, температуры нет. Наверное, это от ночного кошмара. Ее передернуло: так ясно вспомнились сырая яма и жуткие руки, похожие на ростки огромной картошки.
