Черри
В маленьком городке на Эйвоне семья Ливси
из поколения в поколение традиционно служила объектом
пристального внимания соседей. Иные ими восхищались, некоторые
в тайне завидовали, и абсолютное большинство
с затаенным злорадством ожидало когда же наконец
кто-нибудь из этих Ливси совершит хоть какую-нибудь
оплошность! И как долго еще они будут мозолить глаза добрым
людям своим безупречным поведением, размеренным образом жизни
и кристально чистой репутацией.
Ливси жили здесь издавна. Едва ли не с самого
основания городка. Мужчины в семье традиционно избирали для
своего поприща одну из четырех профессий джентльменов. Ливси
юристы, священники, врачи или моряки свято и честно несли свою
службу из поколения в поколение. И почему-то, никто
не мог понять почему, им еще необыкновенно везло
с женами. Ни с одной из них молва ни разу
не связала никаких сколь нибудь значимых сплетен. Но был
и у безупречных Ливси один маленький грешок. Или
слабость, как посмотреть. Это была особенность их общения.
Дело в том, что в семье Ливси императивы
не употреблялись принципиально и в сознании младшего
поколения приравнивались к ненормативной лексике.
И однажды эта, казалось бы, невинная мания, едва
не привела к настоящей трагедии.
Пятилетний Рик Ливси, долгожданный первенец, случайно выпустил
из клетки своего любимца — волнистого попугайчика Кирни.
И, когда тот, не раздумывая, устремился к распахнутому
окну, мальчонка, так же, не раздумывая, ринулся вслед.
Любимца Рик поймал, а его самого «поймала» старая добрая лоза,
некогда высаженная у задней стены дома еще основателем рода
Ливси, отстроившим коттедж.
Конечно, Рик сильно испугался, но справившись
с нервами, стойко произнес:
— Мамочка, не могла бы ты, если у тебя нет
сейчас уж очень неотложных дел, помочь мне успокоить Кирни,
он несколько взволнован.
Миссис Ливси, мысленно отметила, что голос ее ребенка,
игравшего в своей спальне наверху, очень уж отчетливо
доносится из кухонного окна. Но, занятая возней у плиты,
не осознала до конца этого странного обстоятельства.
Малыш, с любимцем в руках, висел в сплетении
виноградных лоз вниз головой и со своего наблюдательного
пункта отчетливо видел мать.
— Пожалуй, я смогу найти для вас пару минуток, Рикки,
кажется картофель еще не совсем готов.
Следует отдать должное миссис Ливси. Войдя в комнату сына
и увидев его босые пятки в обрамлении густой листвы
за окном, она не стала терять ни секунды
на эмоции. Затаив дыхание, она выхватила из зашелестевшей
листвы своего ненаглядного первенца, а уж потом,
балансируя на зыбкой грани яви и беспамятства,
с малышом и его любимцем в объятиях, плавно осела
на игровой коврик.
Происшествие не осталось незамеченным. Молочник остановил
свою тележку перед домом Ливси как раз в тот момент, когда
мальчишка выпрыгнул вслед за непоседливым попугайчиком. Резкие
крики возмущенного беглеца, тревожный шелест листвы привлекли
внимание старика и он замер в ужасе, боясь даже
шевельнуться. А уж после того как Рик вежливо,
не употребляя императивов попросил мать о помощи,
молочник и вовсе надолго потерял дар речи.
Но не навсегда. Иначе каким образом это происшествие
стало известно всей округе?
Рик вырос, закончил курс в престижном учебном заведении
и отправился служить в какие-то специальные войска, где
ему уже светила незаурядная карьера. Но, как водится, в родном
городишке его все еще вспоминали как пятилетнего героя,
и не очень узнавали во время коротких побывок.
Родители, отправив в свободное плавание своего первенца,
сосредоточились на воспитании младшей дочери.
И их усилия до поры до времени и усилиями
нельзя было назвать. Дочь никогда не доставляла
им проблем.
