Я резко открыла глаза и посмотрела в ночное небо, пытаясь унять
холодную дрожь и липкий страх от ночного кошмара, который
преследовал меня каждую ночь уже десять лет. То, что мне пришлось
пережить в детстве, не отпускает и по сей день, погружая в
состояние ужаса, боли и безысходности.
Закрывая глаза, возвращаюсь в тот хмурый осенний день.
На улице идёт мелкий дождь, создавая серую пелену за
окном. Я прячусь за печкой в родительском доме, пропитанным
бедностью и горем. Живот сводит от голода, но еды не прошу, я
прячусь от пьяного злого отца, зажавшись в угол и зажмурившись.
Слёзы катятся по щекам от того, что страшно даже дышать, ведь знаю
– в таком состоянии отец жесток и непредсказуем.
Но так было не всегда. Когда-то он был внимательным,
заботливым и добрым. Но потом потерял работу и начал топить горе в
вине. Сначала он пил дома, жалуясь на нелёгкую судьбу и порыкивая
на меня и маму, которая еле сводила концы с концами, зарабатывая на
кусок хлеба тем, что выращивала и продавала цветы. Мы пытались
помочь отцу, поддержать его. Но с каждым днем становилось только
хуже. Он начал поднимать руку на нас, забирая всё, что можно
пропить в ближайшей таверне.
Вот и сегодня, отобрав монеты за проданные цветы,
отец ушёл, но вернулся довольно быстро. По привычке я спряталась и
закрыла уши руками, чтобы не слышать криков. Но совсем ничего не
слышать у меня не получилось
Я слышу, как он ругается с мамой, которая защищает
меня, загораживая вход за печку.
– Уйди, дура, а то получишь у меня, - орёт
отец. – Я уже получил за неё деньги.
– Нет, я не позволю, - мать не пускает его,
терпя удары по лицу. – Я не отдам мою дочь.
– Родишь ещё, делов-то, - взвыл он и оттолкнул
маму. Больше я не слышала её голоса. Зато почувствовала боль. Отец
схватил меня за волосы и с силой потащил к выходу. Я пыталась
упираться, звала маму, молила о помощи. Сопротивлялась, пока не
увидела её, лежащую на полу, а вокруг головы растекшуюся лужу
крови.
Я взвыла, попыталась рвануть на помощь к маме, но
сильный рывок выкинул меня на крыльцо.
– Вот, - промычал отец пьяным голосом, чуть
выставив меня вперёд, показывая, как товар. Но мне всё равно, что
происходит в этот момент со мной. Мои глаза ничего не видят от
пелены слёз, а в голове вибрирует и звенит только одна мысль – «он
убил маму». И эта мысль раздирает меня на части, доставляя
физическую боль.
– Очень хорошо, - сквозь звон в ушах слышу я, и отец
со всей силы толкает меня в спину. Я падаю прямо в ноги мужчине,
уткнувшись носом в начищенные жиром сапоги. Я не встаю, не
поднимаю головы, не двигаюсь. Мне хочется умереть. Умереть вместе с
мамой. – Пошли, - мужчина нагибается и, сильно сжав моё предплечье,
заставляет встать. Я подчиняюсь.
И всё. Именно на этом месте я всегда просыпаюсь, охваченная
ужасом и болью.
С того дня, с того самого мига, когда я увидела тело своей мамы
в луже крови, во мне умерло всё, что человека делает человеком.
Умерли чувства и вера в хорошее.
Отныне я на всех смотрела с подозрением. Держалась как можно
дальше от людей и мало разговаривала. Я перестала верить людям,
воспринимая всех, как врагов. Единственное, что грело меня изнутри
– это чувство мести. Единственной целью моего существования стал
план воздания по заслугам тому, кто сломал меня и мою жизнь.
– Опять не спишь? – раздался бархатный мужской голос. Я
повернула голову и посмотрела на Димьяныча, хозяина обоза, который
меня когда-то купил. Он стоял у телеги, где я спала, освещённый
светом полной луны.
Я улыбнулась ему одними глазами и села. Можно сказать, что тогда
Димьяныч спас меня, забрав у отца. Он купил меня и пристроил в
помощницы к кухарке своего обоза. Относился ко мне с терпением и
никогда не наказывал без причины. Сначала работники обоза пытались
со мной подружиться, но со временем, когда поняли, что это
бесполезно, отстали.
