– Сейчас, право, не знаю, сударыня, – отвечала Алиса робко. – Я знаю, кем я была сегодня утром, когда проснулась, но с тех пор я уже несколько раз менялась.[i]
– А вот и пицца.
Теплая коробка шуршала у меня в руках. Желудок прямо сводило от запаха пепперони.
– Тащи сюда, – распорядился папа и включил DVD под телевизором.
Я, не размениваясь на мелочи вроде столовых приборов, положила коробку прямо на журнальный столик. Когда же это я успела так проголодаться?
– Тыковка, только не съедай все в одно лицо. Подумай о фигуре и все такое.
Я обиженно посмотрела на отца:
– Ты что, пытаешься взрастить во мне комплексы?
– Хочешь сказать, что у тебя их нет? – Он поудобнее устроился на диване, протянул руку и передвинул столик подальше от моего голодного взгляда.
– Конечно, нет. Я совершенство. Я умна и претендую на золотую медаль в школе. Я серьезная девушка, знающая себе цену, и я ответственно подхожу к своим дочерним обязанностям по взращиванию одного родителя, второй – уже сбежал от моего воспитания в Испанию, соврав, что лекции читать, но я не теряю надежды.
– Ты забыла сказать, что ты божественно красива.
– Пап, это пошлость. Моя внешность вовсе не мое достижение. И вообще, как сказал Бернард Шоу, «красота через три дня надоедает не меньше, чем добродетель».
– Да, но, если память мне не изменяет, Коко Шанель утверждала, что если женщина не красива, она просто глупа?
– Враки. Там было про женщин после тридцати. Переводчики сократили. Так что у меня еще куча времени.
Как можно незаметнее я бросила быстрый взгляд в сторону шкафа-купе в коридоре. Там отражалась моя сутулая, нескладная фигура. Папа все равно заметил мои маневры и рассмеялся:
– Кто-то из твоих подружек сегодня будет?
Я помотала головой:
– У Настьки – неземная любовь, Варька из Питера сама не своя вернулась, Ярик утешает Варьку, поэтому я сегодня свободна от подростковой романтики.
– А у тебя-то когда подростковая романтика будет?
Я скорчила презрительную рожицу:
– Да ну, все парни – клинические идиоты. Вот лет через десять, когда у меня будет побольше свободного времени…
– У тебя на неделе будет куча свободного времени. У меня самолет завтра в десять, ты отоспись – и давай по подружкам. Если они все будут заняты любовями, приедет Вика.
– Если снова не загремит в обезьянник. – Я тяжело вздохнула, отправляя в рот кусок пиццы.
– Что, опять есть повод?
– Еще бы. У них какое-то собрание, студенческая акция – сам черт не разберет. Короче, то, что она называет «активная гражданская позиция», нормальные люди именуют «пропеллер в попе».
На самом деле я немного завидовала сестре: человек живет активной жизнью. Правда, ее политические пристрастия не распространяются на действительно важные вещи вроде равноправия, разницы в зарплатах мужчин и женщин, вопросов материнских и отцовских прав, но, по крайней мере, она думает, что делает важное дело.
Папа тяжело вздохнул:
– Честное слово, если мне придется еще раз объясняться с милицией, я сниму ремень и применю к своей старшей дочери физическое насилие. Я понимаю ее «активную гражданскую позицию», но пусть хоть на курсы быстрого бега пойдет, что ли.
Я хихикнула. Конечно, я совершенно не представляю себе папу с ремнем в руке, но посмотреть на это шоу было бы забавно. Вика действительно глупо поступает: как жить отдельно и общаться со странными «свободными духом» личностями – так она взрослая, а как решать собственные проблемы – так сразу «папа-папа, спаси меня».
– Ты выбрала, что мы сегодня будем смотреть?
– Сегодня мы будем смотреть «Весну на Заречной улице».
– Значит, все-таки про любовь, – усмехнулся папа.
Я решила не отвечать на этот выпад.
Разбудил меня телефон. На часах семь утра. Суббота. Кто-то хочет быть убитым порцией яда прямо в мозг. Это я устрою!
