Это случилось в тот год, когда Самохвалов-старший, окончательно помешавшись на здоровом образе жизни, продал хрущёвскую двушку на окраине города и съехал в деревню Гадюкино, расположенную на изрядном расстоянии от мегаполиса. Он бы на Дальний Восток подался, легко, бесплатный гектар земли манил перспективами свободной, натуральной в доску, жизни, но остановило полное отсутствие на месте назначения коммуникаций, как то: воды и дорог. Дороги – пёс бы с ними, а без воды хорошо не заживёшь. ЗОЖ, к счастью, выел главе семейства не весь мозг, и Самохвалов сообразил, что вёдрами из речки – это не вода. Точнее, вода, но не та, особенно на Дальнем Востоке и особенно зимой.
Машину старший Самховалов тоже продал, потому что она загрязняла своими выхлопами экологию.
Масштаб разразившейся катастрофы Самохвалова-младшая оценила, разглядывая подтаявшее под весёлым весенним солнышком подворье, покосившееся, тёмное от времени, деревянное строение в один этаж (судя по расположению окон над уровнем земли, этаж был цокольным) и эко-туалет ака сортир, гостеприимно распахнувший дощатую дверь с неаккуратно вырезанным сердечком в своей верхней части.
– Свиней заведём! – мечтал родитель, любовно оглядывая сарай без крыши. – Будет у нас чистое мясо! Безо всяких там антибиотиков и комбикормов!
Самохвалова-младшая подавленно молчала. Она не разбиралась в сельском хозяйстве нисколько, но догадывалась, что антибиотики и комбикорм фермерский люд придумал не просто так, а по какой-то серьёзной причине.
Внутри всё было выдержано в том же мрачном постапокалиптическом стиле. Чёрные немытые стены, чёрный загаженный пол, разваленный ударом топора почти напополам стол. Печь! Самая настоящая с этими, как их, полатями. Паутина. Затхлая кислая вонь старого нежилого помещения. Высохшее, скукоженное из-за потери влаги, говно под стенкой. Наверное, бомжи зимой ночевали…
– Папа, – тряским голосом выговорила Самохвалова-младшая. – Поехали обратно!
Лучше бы она промолчала! Лекция о пользе жизни на лоне природы заняла примерно час. Лекция о вреде мегаполисов – ещё час. В обеих лекциях была толика здравого смысла и немало логики, но Маша наблюдала разницу между чистенькой, хоть и старой, кухонькой в хрущёвке, даже с газовой плитой, и этой вот, с позволения сказать, экологией. Разница кричала исключительно в пользу первого!
Но что ты можешь сделать со свернувшим во мрак отсутствия разума отцом? Если его разговоры о деревенском рае благополучно пропускала мимо ушей весь год, и потому, вернувшись из школы, оказалась перед неумолимым и упрямым фактом: нашу квартиру, доча, купили, съезжаем.
Покупатель – визгливая чернявая тётка в цветастой, как у цыганки, юбке, – безапелляционным тоном заявила, что ждать не будет ни дня. К вечеру чтоб духу продавца и евошней девки в квартире не было. Словечко «евошняя» возмутило до глубины юную ранимую душу, равно как и «девка». Но набранный в грудь воздух пришлось стравить без всякого толку. Потому что тётка, выдав грозным голосом царское постановление, хлопнула дверью и была такова. Но после неё осталось давящее ощущение на грани звериного нутряного инстинкта: она вернётся. Она вернётся не одна. И будет плохо…
И поехали отец с дочерью в Саратов (зачёркнуто), в деревню. Бросив в квартире практически всё, потому что найти машину, а более того, упаковаться, в краткие сроки было нереально. Что-то успели собрать, конечно же. Бегая, как угорелые. Но на вопрос, какого такого лысого чёрта, батя предпочёл удариться в ЗОЖ-лекцию. На тот же вопрос, повторенный спустя час, но другими словами и в другой, более экспрессивной, интонации последовала лекция а-ля РЕН-ТВ на тему душных, вонючих, напичканных ядами и бактериями мегаполисов. Обе лекции представляли из себя страшнейшую нудятину. В третий раз задавать вопрос, повёрнутый под очередным углом, Самохвалова-младшая не стала.
