Предисловие: Блестящая клетка
Далеко-далеко, в сердце древнего леса, там, где корни мира уходят вглубь веков, существовало место ослепительной красоты. Место, о котором пели странствующие барды и шептались лесные твари, смешивая зависть с тревогой. Это было поселение фей, чья магия воздвигла не город, а дивную иллюзию вечного совершенства.
За сияющим, невидимым глазу куполом, отгораживающим его от диких тайн леса, раскинулся мир, казавшийся воплощенной мечтой. Дворцы здесь не строили – их выращивали. Мощные деревья, скованные невидимыми чарами, выгибали свои стволы в угоду прихотливой фантазии, сплетая ветви в ажурные арки, балконы и взмывающие ввысь башни, увенчанные хрустальными шпилями. Древесина сияла, как полированный самоцвет, а листья, вечно юные и невероятно яркие – изумрудные, золотые, пурпурные – казались выточенными из драгоценной эмали. Они не шелестели на ветру, ибо ветра здесь не знали. Лишь легкий, искусственный бриз колыхал лепестки никогда не увядающих цветов.
Воздух был густ и сладок, как самый дорогой нектар, смесь ароматов диковинных цветов и приторных духов, в котором терялся чистый дух земли и хвои. Повсюду лилась тихая, благостная музыка – переливы незримых арф, звон хрустальных колокольчиков. Смех фей, легкий и беззаботный, звучал слишком часто, слишком звонко, словно по нотам. Настоящих птиц здесь не водилось – их заменяли крошечные светящиеся фонарики, порхающие с искусной грацией. Погода была лишь декорацией: вечное солнце золотого часа мягко освещало лужайки с вечнозеленой, бархатной травой, а если требовался дождь, он ниспадал аккуратными, радужными струями над избранными садами, не нарушая праздника.
Изобилие было законом. На воздушных террасах и парящих площадках возникли столы, ломящиеся от неестественно крупных, глянцевитых плодов и кубков с напитками, переливающимися всеми цветами радуги. Вино не кончалось, крошки не падали. Феи щеголяли в одеяниях из сотканного света и лепестков, усыпанных светящимися камнями, их крылья сверкали узорами из магической пыльцы. Они купались в фонтанах, танцевали на площадках, любовались иллюзорными пейзажами, проецируемыми на купол вместо настоящего неба.
Все здесь дышало роскошью, чистотой и незыблемым покоем. Ни пылинки, ни соринки. Ни старения, ни уродства, ни следов труда. Любая потребность исполнялась по мановению руки. Казалось, это – апофеоз счастья, воплощенная сказка.
Но для чуткого сердца, для того, кто помнил зов дикого леса, в этой ослепительной красоте таилась глубокая фальшь. Листья не знали шепота настоящего ветра. Цветы не имели тычинок, плоды – семян жизни. Вода в ручейках была мертвенно-прозрачна и без ряби. Отсутствовал сам дух жизни – ее хаос, ее борьба, ее естественные циклы увядания и возрождения. Это была не гармония с природой, а ее роскошное пленение. Блестящая клетка, выстроенная магией во имя вечного праздника, где сама суть леса была изгнана за сияющие стены, забытая и отвергнутая. И лишь немногие задавались вопросом: какой ценой соткана эта немеркнущая идиллия, и что скрывается в тени ее ослепительного света?
В самом сердце сияющего поселения, где магия лилась рекой, а воздух дрожал от сладких иллюзий, жила фея, непохожая на других. Звали ее Ния. Если крылья ее сестер сверкали, как самоцветы, омытые радугой, то крылья Нии были подобны тончайшей дымке раннего утра – почти прозрачные, с едва уловимым перламутровым отсветом. Волосы цвета спелой ржи, обычно собранные в простую косу, часто выбивались непослушными прядями. А глаза… Глаза были ярко изумрудного цвета. Ния в отличие от других фей родилась без магии. В ее тонких пальцах не вспыхивали искры чуда. От этого взгляд ее был не опущен стыдливо, а наблюдателен и остр. Она видела то, что другие, ослеплённые блеском, не замечали: пылинку на зеркальной коре дворца, чуть поблёкший край вечнозелёного листа, тень усталости в глазах невидимого духа-слуги.
