– И сроку тебе на все про все – две недели, – говорит шеф, пристально глядя мне в глаза. – И ни часом больше.
– Одну минуту, – спрашиваю, – к чему такая спешка? Если мне не изменяет память, кто-то обещал мне отпуск. Как раз через две недели. Так, может, я лучше на обратном пути…
– Извини, – с фальшивым сожалением вздыхает шеф, – не получится. Как раз через две недели созреет важный груз на Лируллу. Так что, сам понимаешь…
– Можно подумать, – с не менее фальшивой обидой бормочу я, – что, кроме меня, у нас и курьеров не осталось.
– Таких, как ты, нет, – щедро подслащивает пилюлю шеф. – Считай за поощрение. Ну и премия из моего личного резерва тебе обломится, так уж и быть. Если сделаешь все качественно и в срок. Но по-другому ты не умеешь, я знаю.
– Ясно, – говорю и одновременно делаю вид, что польщен по самую макушку. – Разрешите идти?
– Еще не все, – останавливает меня шеф и умолкает.
«Так, – думаю, – вот сейчас-то главная пакость и обнаружится»
Как в воду глядел.
– Возьмешь с собой стажера, – отводит глаза в сторону шеф.
– Шутите? – спрашиваю, уже понимая, что шутками здесь и не пахнет.
– Я, конечно, могу приказать, – шеф опять глядит мне в глаза. – Но прошу. В виде исключения. Понимаешь, это у нее последний шанс. За четыре месяца от нее двое отказались. Жуткий характер. Но она была лучшей на курсе, а подготовка курьера обходится слишком дорого, чтобы вот так просто забраковывать человека, уже защитившего диплом.
– Так, – констатирую. – Давайте я попробую угадать. Оба раза этой штучке давали в старшие курьеров-женщин. Но штучка оказалась слишком самостоятельной да еще и наверняка стервозной. То есть в стервозности превзошла даже наших курьерш. В это трудно поверить, но…
– Она сирота, – перебивает меня шеф. – Круглая.
– Я сейчас заплачу, – сообщаю.
– Деваться некуда, – шеф достает из ящика стола пачку сигарет и закуривает. Третий или четвертый раз на моей памяти. И я понимаю, что деваться ему и на самом деле некуда.
– Я знал ее родителей, – продолжает шеф. – В молодости мы были друзьями.
– Понятно, – теперь моя очередь отводить взгляд. – Нет проблем, шеф. Я ее возьму. Где она сейчас?
– Здесь, в городе. Явится с вещами туда, куда ты скажешь, и в назначенное время.
– Тогда как обычно. Ровно в семнадцать часов в «Скороходе». Как я ее узнаю?
– Она тебя сама узнает. Да и ты не ошибешься. Невысокая, ладная. Волосы черные, глаза синие.
– Понял, – вздыхаю. – Это все?
– Все, – отвечает шеф с явным облегчением в голосе. – Можешь идти. И удачи тебе.
– Спасибо, – встаю со стула. – До свиданья.
Беру со стола объемистый пакет с документами и выхожу из кабинета.
Спорить с моим шефом – совершенно непродуктивное занятие. Проще говоря – это бесполезно. Но я все равно время от времени спорю. Ради самоутверждения и для того, чтобы дать ему лишний раз почувствовать себя шефом. Это такая игра, в которую мы оба охотно и давно играем.
На самом деле шеф у меня хороший. Насколько может быть хорошим шеф вообще. Он – деспот и самодур, но зато никогда не сдаст тебя вышестоящему начальству на растерзание. Если, конечно, будет знать, что курьер по объективным причинам не смог выполнить то, что от него требовалось. Да и по необъективным, в отдельных случаях, тоже. Опять же премиальных не жалеет, да и немаленькая наша курьерская зарплата всегда хоть чуть-чуть, но опережает инфляцию. В общем, грех жаловаться. Особенно если любишь свою работу. А я люблю.
Это когда-то давным-давно работа курьера считалась малопрестижной и соответственно оплачивалась. Теперь же… Да что я вам рассказываю, вы и сами наверняка знаете, что попасть нынче молодому человеку или девушке в КСЗ – Курьерскую Службу Земли – очень и очень непросто. Для этого мало иметь отменное здоровье, хорошие рефлексы и IQ не ниже 140. Нужно еще выдержать экзамены в Курьерскую Школу, где конкурс в двести человек на одно место считается обычным делом.
