Дорога домой обещала быть долгой. Оба ряда почти стояли. Петр недовольно поджал губы, выбрал на экране встроенного навигатора дочку и нажал вызов.
– Па-а-апа! Ты уже рядом? – от ее голоса в машине как будто стало теплее. – Нет, слишком рано… Ты выехал! Я угадала, угадала?
– Угадала, Аринка, – улыбаясь кивнул Петр.
– Та-ак! – Петр представил, что и она так же серьезно кивнула на своем конце провода. – И что говорит навигатор? – она замолчала, ожидая ответа, но тут же спросила снова, – Мне уже одеваться?
– Еще нет, девчонка, – вздохнул он.
– Пробки? – вздохнула она.
– Пробки…
– А где ты сейчас?
– Даже не добрался к выезду на виадук, – сознался Петр. Арине нравилось строить схему движения и угадывать. А ему нравилось ей подыгрывать. – Где поворот направо, под стрелку, помнишь?
– Да-а-а… – дочка не сумела полностью сдержать огорчение. – И весь правый ряд стоит?.. А левый?
– Что ты! Обходить по левому и встраиваться перед всеми на светофоре некрасиво! Забыла?
Арина промолчала. Петр буквально видел, как она поджала губы.
– Левый тоже стоит. Там авария… – попытался он как-то ее утешить, – вон уже вижу ее.
– Значит… – посчитала дочка, – полчаса еще? Сколько навигатор показывает?
– Больше. Минут сорок пять.
В этот момент машина слева впереди дернулась вправо на перестроение, но автомобиль прямо перед ним не пустил ее, буквально прыгнув вперед и чуть не подставив борт под удар.
– Черт! – вырвалось у Петра.
– Бараны на дороге? – сочувственно спросила дочка.
– Да, блин, – проворчал Петр, – понимаешь, когда два ряда так стоят и потом сходятся, принято пропускать через одного. А баран впереди меня решил, видно, что ему раньше всех надо, и не пустил. Сейчас бы еще и он тут раскорячился, и оба ряда встали бы вовсе.
– По-на-по-ку-па-ют прав… – старательно, по слогам выговорила дочка, очень довольная и уместностью слова, и произнесением его без ошибок. – Но ты не ругайся, папа!
Петр, не трогаясь с места пропустил сразу две машины слева. За себя и тот, другой автомобиль.
– Не ругаюсь. Специально, тебе звоню, чтобы не сердиться и не ругаться, – снова потеплел Петр. – Как ты, что делаешь? Шестеренки выбираешь?
– Уже выбрала! Вот которые вчера говорила больши-и-ие! А еще надо храповик и кре-ма-ле-ра с рейкой, – она снова старательно и гордо выговорила «умное» слово, явно предвкушая производимый эффект.
– Ого, какие слова знаешь! – восхитился Петр, – молодец! А зачем?
– Хочу, чтобы каждый час на рейке фигурка выскакивала!
– Подглядела? – без осуждения поинтересовался Петр.
– Ну-у-у… немножко, – он снова почти увидел, как она смущенно поджала верхнюю губку.
– Молодец же, Аринка! – поддержал ее Петр и как будто вдруг спохватился, – Эй! А уроки?
– Договаривались же! Сначала уроки, потом магазин, – с деланным возмущением ответила дочка, и выпалила скороговоркой. – А если никаких уроков, тогда никакого магазина; а если никакого магазина, тогда никаких шестеренок; а если никаких шестеренок, тогда никаких часов; а если никаких часов… а если никаких часов, то никакого конкурса; а если никакого конкурса, то… то вообще…
– Ладно, ладно, – утешил Петр, – считается. В школе-то сегодня как? За сочинение сказали отметку?
Дочка ответила быстро, но совсем другим, звонким голосом:
– Ну нормально все, папа! Ой, тут мама уже тянется поговорить. Вот!
– А мама что, уже дома? – удивился Петр.
– Да, Петя, привет, – продолжил уже голос жены.
– Сейчас, подожди, – попросил Петр.
К этому моменту он уже достоял до светофора и поворачивал под мигающую стрелку, встраиваясь в попутный поток машин.
– Да, я сейчас тоже перейду в другую комнату, – согласилась жена.
– Это зачем вдруг?
– Чтобы Арина пока не слышала.
– Вот и говорю, зачем? – удивился Петр, завершая маневр.
