Лабиринты

"И я жи­ва, ког­да ты мед­ленно ста­новишь­ся зем­лей – 
Рас­сыпча­тым пра­хом... 
Я ночью вспо­минаю то, что днем за­была.
Об­ман зак­ры­тых век мне стро­ит хруп­кие мос­ты.
И я по­верю в ложь, и ты сквозь сон шаг­нешь, 
И, мо­жет быть, по­даришь мне цве­ты со све­жей мо­гилы…" 

На де­ревь­ях ед­ва по­каза­лись свет­ло-са­лато­вые лис­точки, пти­цы ве­село ще­бета­ли, ра­ду­ясь пер­во­му по­гоже­му день­ку в на­чале ап­ре­ля. То тут, то там на зем­ле все еще вид­не­лись ос­тров­ки гряз­но-бу­рого сне­га, не ус­певше­го рас­та­ять окон­ча­тель­но, од­на­ко в воз­ду­хе при­сутс­твие вес­ны не­воз­можно бы­ло не за­метить. Она приш­ла, прог­на­ла уны­лую се­рость зи­мы, на­по­ила го­род не­пере­дава­емым аро­матом. 

По мо­щено­му тро­ту­ару ста­рого клад­би­ща мед­ленно шла жен­щи­на в тем­ном пла­ще. Стук ее каб­лу­ков эхом раз­но­сил­ся по ок­ру­ге. Со спи­ны ее мож­но бы­ло при­нять за де­воч­ку-под­рос­тка, не­весть как ока­зав­шу­юся в сол­нечный день сре­ди ка­мен­ных мо­нумен­тов сто­лич­но­го нек­ро­поля, где по­ко­ились лю­ди, внес­шие свой вклад в ис­то­рию Им­пе­рии, о ко­торой уже не пом­нит но­вое по­коле­ние. 

Вре­мя по­щади­ло жен­щи­ну. Она не при­бега­ла к но­вомод­ным кос­ме­тичес­ким про­цеду­рам, что­бы сох­ра­нить увя­да­ющую кра­соту. До сих пор на нее заг­ля­дыва­лись муж­чи­ны, при­чем млад­ше нее, а их спут­ни­цы рев­ни­во утас­ки­вали не­задач­ли­вых пок­лонни­ков в сто­рону, рас­пуска­ли гряз­ные сплет­ни за спи­ной, за­видо­вали ее ус­пе­ху в лич­ной жиз­ни и карь­ере.

Ксе­ния Мет­лицкая – из­вес­тная те­леве­дущая и свет­ская ль­ви­ца обыч­но не по­казы­вала сво­их эмо­ций, на ее ли­це всег­да бы­ла на­дета при­вет­ли­вая мас­ка с лег­кой по­лу­улыб­кой, и лишь зе­леные гла­за всег­да по­казы­вали, то, что она чувс­тву­ет к сво­ему со­бесед­ни­ку: ува­жение, през­ре­ние, со­чувс­твие, ве­ру и дру­гие чувс­тва. Но вот лю­бовь и вос­хи­щение ник­то и ни­ког­да не ви­дел. Вот уже трид­цать два го­да. 

Она ос­та­нови­лась око­ло тем­но­го мо­ноли­та из цель­но­го мра­мора, прит­ро­нулась ру­ками к ви­той ог­ра­де, ох­ра­ня­ющий па­мят­ник от ван­да­лов. По-преж­не­му смот­ри­тели клад­би­ща сле­дили за чис­то­той на мо­гиле, ста­вили в тем­ную ур­ну све­жие цве­ты. Крас­ные гвоз­ди­ки рез­ко кон­трас­ти­рова­ли с ла­ковой по­вер­хностью чер­но­го мра­мора, выг­ля­дели кап­ля­ми кро­ви. 

И тут ли­цо «Мра­мор­ной Ди­аны», как ее на­зыва­ла свет­ская хро­ника и жел­тая прес­са, дрог­ну­ло, на гла­зах по­яви­лись сле­зы. Ксе­ния су­дорож­но при­нялась рыть­ся в су­моч­ке, из­влек­ла от­ту­да пач­ку си­гарет, за­жигал­ку. При­кури­ла дро­жащи­ми ру­ками, пы­та­ясь унять не­ис­то­во бь­юще­еся сер­дце и ду­шив­ший ком ры­даний, рву­щий­ся по­мимо сталь­ной во­ли на сво­боду.

- Ва­дим, по­чему так? Ну по­чему он твой?! От Ан­дрея в нем нет и сле­да. Нер­вные жес­ты, ух­мылка, твой ха­рак­тер, твоя неп­ри­ка­ян­ность... Я не хо­чу по­терять его так же, как и те­бя! И что мне де­лать? Как ска­зать им? – об­ра­тилась она к то­му, кто уже боль­ше чет­верти ве­ка по­ко­ил­ся в зем­ле.

С обе­лис­ка на нее смот­рел пор­трет муж­чи­ны с серь­ез­ны­ми гла­зами, выг­ля­дыва­ющи­ми из-под маль­чи­шес­кой чел­ки. Он при­жимал к се­бе ги­тару так, буд­то она бы­ла его жен­щи­ной, с ко­торой он пок­лялся не рас­ста­вать­ся в го­ре и ра­дос­ти. Ему бы­ло со­рок, ког­да он ушел. Ей уже пять­де­сят. Ее пер­вый муж­чи­на был стар­ше на двад­цать лет. Те­перь она стар­ше не­го уже на две­над­цать. Стран­ная ариф­ме­тика за­путан­ной судь­бы, ис­ко­режен­ной по­терей жиз­ни. 

Ксе­ния пре­быва­ла дол­гое вре­мя в прос­тра­ции, не за­меча­ла ни­чего вок­руг, бы­ла пог­ру­жена в свои мыс­ли, оку­нулась в со­бытия прош­ло­го, ко­торые кля­лась вы­чер­кнуть из сво­ей па­мяти, но раз за ра­зом вспо­мина­ла, и не мог­ла най­ти сил, что­бы за­быть боль, бе­зум­ную эй­фо­рию и па­рали­зу­ющее счастье, рож­давше­еся сквозь че­реду стра­даний.