В час, когда тяжелое закатное солнце
окрасило облака розовым, к воротам замка Торнхилл подъехал всадник.
Конь его едва держался на ногах, да и сам рыцарь представлял собой
далеко не лучшее зрелище. Усталость на лице гостя, смешанная с
ужасом и растерянностью, заставила стража ворот предположить, что
случилось что-то страшное. Тем не менее, обязанности надо было
выполнять.
- Стой, - строго сказал охранник,
преграждая путь рыцарю.
- Пусти меня к лорду, болван! –
низким хриплым голосом рявкнул всадник. – Я барон Ларгонский. У
меня для него ужасная новость.
- Проезжайте, сир, - вздохнул страж,
поднимая ворота. – Да поможет нам Небо!
Рыцарь спешился, отвел коня в стойло
и поспешил в замок. Встретивший гостя слуга буквально вздрогнул от
неожиданности, увидев перед собой столь необычное зрелище, но
моментально взял себя в руки.
- Как вас отрекомендовать лорду? –
учтиво спросил он.
- Сэр Эдор, барон Ларгонский, -
ответил рыцарь. – Да поспеши, потому что дело невероятно сроч…
Гость не договорил. Разбив витражное
окно, в комнату с жужжанием влетела тяжелая стрела и поразила сэра
Эдора точно в шею. Рыцарь медленно осел на пол, пытаясь зажать
пальцами пульсирующий поток крови, закатил глаза и испустил
дух.
- Вот уже действительно стоит
поверить, что дело было срочным, - в ужасе пробормотал дворецкий и
побежал сообщать о трагической новости.
Не прошло и пяти минут, как в дверях
появился сам хозяин замка, граф Лоулендский, сэр Генри Уотерхолл.
Это был высокий грузный мужчина с длинными слегка вьющимися
волосами. Одежда его отличалась роскошью, пожалуй, даже чрезмерной
– в камзоле из дорогих материалов была явно видна работа нескольких
искусных мастеров. На каждом из пальцев графа красовалось по
перстню, а на груди сверкали несколько золотых цепей с драгоценными
камнями.
Владелец замка спокойно и
внимательно рассмотрел распростертое на полу тело рыцаря. Затем
взгляд лорда прошелся и по разбитому окну, и по стоявшим в
нерешительности слугам. Мягкий свет заходящего солнца,
проходя сквозь витраж, раскрашивал каменный пол зала разноцветными
пятнами. На них, словно рубины, алели капли крови барона. Граф
провел ладонью по волосам и вздохнул.
- Боже, помилуй старую Англию, -
произнес он. – Вот до чего мы дожили. В замке честного слуги
государя средь бела дня бьют окна и отправляют на тот свет славного
барона. Дайте хоть стрелу рассмотрю. Какая-то она странная. А
несчастного сэра Эдора, мир праху его, накройте флагом. И сообщите
герцогу Лидделу, что его вассал почил в моем доме.
Стрела, убившая барона, и вправду
отличалась своей необычностью. Черный с красными разводами стержень
венчало длинное пушистое оперение, а с торца красовалась фигурка
летучей мыши с человеческим черепом. Ничего подобного графу до
этого видеть не приходилось. Тяжелое предчувствие холодом сжало
сердце лорда. В его графстве появились бандиты, а может, еще кто
похуже.
Поджав губы, Уотерхолл смотрел, как
тело барона накрывают белым с красными полосами флагом.
Необъяснимая грусть и тяжелая, совершенно черная тоска накрыла
графа.
- Милорд, - спросил кто-то из слуг.
– Прикажете оставить тело здесь?
- Да, - холодно ответил сэр Генри. –
До приезда кого-нибудь из людей сэра Уильяма.
Он хотел добавить: «еще не хватало,
чтобы меня обвинили в убийстве чужого вассала, ведь вряд ли кто-то
поверит, что можно убить человека точным попаданием стрелы через
витраж, так пусть увидят все собственными глазами», но не стал.
Пожалуй, не стоило объяснять свои мотивы лакеям. Граф подошел к
разбитому окну и посмотрел на поврежденное место. Как-то это все
было странно, непонятно, и сэр Генри никак не мог понять, что же
именно его так беспокоит. И только когда он увидел в пробоине
темнеющее небо, пронзительная мысль молнией блеснула в голове.
