-Я сказал, что это лето ты проведешь
с семьей, а потом уже можешь уехать в город учиться в университете
и жить там самостоятельно, как хочешь. Конечно же, я буду
периодически проведывать тебя, когда буду в офисе. И мое решение не
обсуждается! – жестко говорил Макс дочери, сидевшей напротив него
за большим обеденным столом в столовой в это субботнее утро с
упрямым, так знакомым ему выражением лица, которое частенько видел
в зеркале. Рядом справа сидела напряженная Кесси, смотря то на
мужа, то на восемнадцатилетнюю дочь, и видя совершенно одинаковое
упертое выражение черных глаз обоих дорогих ей людей.
«Только бы они не довели это все до
абсурда в очередной раз!» - думала она, прекрасно зная, что при
желании муж мог найти к Лане подход, который не могла даже она,
хотя дочь очень трогательно и нежно ее любила, а иногда мог быть
непреклонен как сейчас, и любые слова ее по этому поводу были
бесполезны. Кесси решила поговорить с ним позже, но сейчас точно
знала, что вмешиваться нельзя.
Макс до сих пор был для нее самым
красивым и замечательным мужчиной, хотя его темные виски уже
тронула легкая седина, но это делало его красоту только более
изысканной, дорогой, как выдержанный коньяк. И муж тоже до сих пор
отвечал ей взаимностью и почти той же страстью, не угасшей со дня
их свадьбы, хотя на людях, и даже при детях, так и держался всегда
размеренно степенно и почти равнодушно.
Потом Кесси перевела взгляд на дочь.
Та с каждым годом становилась внешне все больше похожей на нее, но
упрямство и глаза были точно папины. Характеры у них так вообще
были просто одинаковые, и даже то, что Лана была девушкой, а не
мужчиной, не смягчало ее ни на йоту. Порой, они с отцом могли не
разговаривать несколько дней, доказывая тем самым друг другу
характер, что не делало Лану менее любимой папиной дочкой, которую
он очень трогательно, но без сантиментов обожал.
Темные густые и непослушные волосы
девушки сейчас распущенными спадали чуть ниже плеч, косметикой она
практически не пользовалась, потому что красится ей даже не нужно
было: черные ресницы и густые брови итак выделялись на красивом
точеном лице, не говоря о темных черных глазах.
- Я не хочу! – тихо, но четко
заявила она, вызывающе посмотрев на отца, - я планировала провести
эти месяцы в тишине и спокойствии. Одна. В городе.
Макс тем временем поблагодарил Кесси
и прислугу за завтрак и вышел из-за стола, так и не удостоив дочь
комментарием или даже взглядом. Для него вопрос был закрыт.
- Ну, паааап! – вдруг почти
примирительно, с жалобными нотками простонала Лана, видя, что отец
настроен в этот раз более, чем решительно. Она знала его слабости,
и решила пойти другим путем. Подластиться и попробовать выторговать
свою свободу.
Макс после изменения тона дочери
задумчиво на нее посмотрел, потом вздохнул, но лицо его при этом не
стало мягче, хотя он чуть помедлив, произнес:
-Я готов обсудить детали. Приходи
через пять минут в мой кабинет, но только если успокоишься и будешь
готова говорить нормально и без эмоций.
На этом он спокойно и размеренно
вышел, как всегда уверенной походкой.
Младшие мальчики двойняшки Доминико
и Алессандро, шестнадцати лет, молча уплетали завтрак, предпочитая
не влезать в перепалки старшей сестры с отцом. Они по характеру
больше походили на мать, а потому не видели смысла нарываться
лишний раз и разумно молчали, когда их не спрашивали. Старшая
сестра же выполняла и перевыполняла за всех в семье с лихвой лимит
по конфликтам и скандалам, возмущаясь всегда, когда была чем-то
недовольна. А чаще всего это было связано с решениями отца.
Лана же осталась сидеть за столом в
светлой комнате, которая была устроена как столовая, оформленная в
стиле ампир, и ковыряла стол, пытаясь скрыть свое глубокое
недовольство словами отца. Ей так хотелось провести лето после
экзаменов так, как она сама хочет, тем более, что ей уже
исполнилось восемнадцать! А отец сейчас прямым текстом указал, что
она должна делать, опять распоряжаясь ее жизнью, как будто она все
еще ребенок. Меньше всего Лане хотелось провести лето так же скучно
как обычно: дома и с семьей, особенно с младшими братьями, которые
постоянно донимали ее по поводу и без повода.
