Доброта наказуема! Я точно это знаю, потому что у меня все началось с одной- единственной фразы медсестры:
– У вас первая отрицательная?
– Да, первая, – сразу же отозвалась я, отложив в сторону журнал, с которым дожидалась своей очереди.
После смерти бабушки сдавать кровь несколько раз в год стало традицией. Я верила, что этим приношу пользу нашему миру. Точно знала, что таким образом спасу кому-нибудь жизнь. Не просила за это деньги. Просто отдавала то, что пока имела в достатке.
Медсестра схватила меня за руку и повела по широкому коридору к последней палате. Я сразу забеспокоилась, потому что сценарий происходящего уже отличался от привычного.
– А почему не могу сдать как обычно? – озвучила свои сомнения, когда она подтолкнула меня к свободной койке. – Это приборы для переливания? Подождите, но я не соглашалась. Нужно ведь сперва подписать какие-то… – Слова встали поперек горла, стоило обернуться и увидеть блеск иглы с капелькой лекарства на ее конце.
Я встрепенулась. Увернувшись от укола, бросилась к двери. Но не успела выбежать в коридор, как рухнула каменной статуей на пол, перед этим ощутив легкое давление в плече. Разум затянуло туманом. В какой-то момент в сознание прорвалось много звуков, отозвавшись тупой болью в голове.
Рядом что-то происходило. Я силилась разомкнуть веки, но сделала это лишь с пятой попытки. От белизны потолка появилась резь в глазах. Я часто заморгала, пошевелила пальцами и повернулась на противный писк приборов. А там толстая трубка тянулась от моей руки вверх и была наполнена кровью.
– Переливание, – язык не ворочался. – Я не… соглашалась…
Неподалеку лежал мужчина лет сорока. От его груди вверх шло много проводков. Иссохший, бледный, с седыми волосами, но без глубоких морщин на лице. Из-за затуманенного сознания он показался вампиром из любимых мною фильмов, который в данный момент умирал без крови. Выцветшие серые глаза смотрели прямо на меня. Кончики губ тянулись вниз.
Между нами копошилась медсестра. Приборы издавали противный писк, к которому за столько лет посещения больниц я не успела привыкнуть. У моей бабушки были проблемы со здоровьем. Мы проводили много времени в ее палате. Я иногда занималась с ней учебой, потому что мне она была не безразлична – в отличие от остальной нашей родни. Мысли настолько унесли меня в прошлое, что я вздрогнула от внезапного жжения в том месте, откуда бралась кровь.
В трубке с темно-бордовой жидкостью появился неестественный блеск. Он напомнил искрящийся на солнце морозный узор, который, подобно густому меду, медленно двигался к моей вене. Не от меня. Нет.
Мне стало не по себе, ведь подобного не бывает. И зуд вокруг иглы усиливался. Я собралась выдернуть ее, но обнаружила, что связана.
– Это что такое? – забеспокоилась и начала дергать руками, отчего кожаные ремни впились в запястье.
Сумасшествие! Беспредел средь белого дня!
– Вы хоть понимаете, что за это подам на вас с суд?!
– Лежи смирно, – отозвалась медсестра, занимаясь своими делами.
Может, я просто устала после ночной подработки? Вдруг все кажется?
Ледяной блеск на трубке достиг иглы. Кожу начало покалывать. Затем появилось нестерпимое жжение, от которого я закричала и прогнулась в спине.
Это было неожиданно. Слишком горячо, холодно и вообще ненормально. Оно медленно и тягуче двигалось по руке вверх, пульсировало. Будто расплавленный воск, который обжигающей волной затягивал плечо и сковывал онемением. Я выворачивалась, ругалась не своим голосом, пыталась хоть как-то дотянуться до треклятой иглы, чтобы прекратить эту пытку.
– Пожалуйста, – молила я медсестру, которая теперь держала меня.
Потом сердце пропустило удар. Второй, третий. Я задохнулась, а затем оно начало биться с невероятной скоростью. Что-то опалило органы. Обожгло мозг. Перестали слушаться конечности. Было сложно… сосредоточиться. Краем глаза я заметила капельницу с такой же искрящейся жидкостью. И только во время секундной передышки сообразила, что у меня не брали кровь – ее вливали!
