Пролог
Большую часть плохо освещённого
помещения занимал агрегат, смахивающий на аппарат для томографии
мозга: арка с темнеющим зевом и ложемент, опутанный множеством
проводов. Это вызвало в памяти гильотину, похолодели ладони, когда
представил, как большими ножницами мне отрезают воротник у
рубашки, чтобы смертоносное острие не встретило никаких
препятствий.
Я взялся за верхнюю пуговицу, бросив
в нерешительности взгляд на плотного немолодого мужчину в белом
халате, чьи длинные нервные пальцы деловито сновали по плоскому
экрану на подставке.
— Не раздевайтесь, — молодая женщина,
которая стояла рядом, одобряюще улыбнулась, и звук её голоса,
такой мягкий, хрипловатый заставил кровь прилить к лицу. —
Сейчас мы сделаем синхронизацию.
Она взяла со столика прибор, похожий
на плоскую флуоресцентную лампу, неяркий голубоватый свет
проскользнул сверху вниз, и будто набросил на моё тело
пульсирующую сеть с мелкими ячейками.
— Теперь ложитесь, — сказал мужчина,
не отрываясь от экрана.
С инвалидного кресла я перебрался на
ложемент, улёгся и бездумно уставился в нависающий надо мной
потолок с неяркими звёздочками круглых ламп.
— Расслабьтесь. Сейчас будет Переход.
Будет немного больно, возможно, ощутите дискомфорт. Но недолго.
Немного?!
Никогда в жизни не испытывал ничего
подобного — чудовищный разряд боли выбил фейерверк искр из глаз. В
нос ударил душный запах горелой плоти, и я провалился куда-то,
словно в глубокий колодец. Нет, скорее это выглядело как высокий
стеклянный цилиндр. По стенам струились ослепительные спирали, били
разрядами, заставляя содрогаться от очередного приступа боли.
Наверно, на электрическом стуле смерть была б гораздо
приятней.
Окутавшая меня чернильная тьма
побледнела, расползлась в туманные лоскуты, и я обнаружил, что
нахожусь в комнатушке с большим металлическим столом,
выкрашенным белой краской.
— Добро пожаловать! — раздался
механический женский голос. — Возьмите коммуникатор со стола
и наденьте.
Я машинально потянулся за
коммуникатором и вдруг окаменел, как статуя. Только сейчас осознав,
что стою на ногах. На своих собственных ногах! Стою уверенно и без
всяких усилий. Меня окружил цилиндр с зеркальными стенками, в
которых я увидел себя голого во всей красе — именно таким, каким
выглядел в жизни, когда был здоров. Подпрыгнул, рукой коснувшись
потолка, заорал что-то нечленораздельное. Заплясал на месте. Ноги
слушались меня беспрекословно. Такие мощные и сильные, с рельефными
мускулами легкоатлета. Черт возьми, ради этого стоило пройти все
круги ада.
Эх, если бы это всё происходило в
реальности, и я мог забраться в кабину моего МиГа, поставить ноги
на педали, сжать ручку управления и... взмыть в небеса. Тоска
влилась в сердце, но я постарался отогнать все печальные мысли.
Но когда сердце перестало стучать как
бешеное, я поймал себя на тревожной мысли, со мной что-то не так,
словно все действия тело выполняло с задержкой — очень малой, едва
заметной. Казалось, система прорисовки немного, но запаздывала. Или
я сам пока не освоился со своим новым телом. Забыл, как действовать
на рефлексах.
Но главное — я уверенно стою на
ногах, и вовсе не в переносном смысле. И в каждой клеточке кожи,
сокращении мускулов я ощущал ликование — могу ходить, бегать,
прыгать, танцевать. И любить женщин. Никто и никогда больше не
посмотрит на меня с жалостью или брезгливостью. Не отведёт
стыдливо глаза.
Эй, мир, я вернулся!
Безумно захотелось прямо сейчас
проверить моторику тела — для лётчика, который ощущает самолёт всем
телом, пятой точкой, копчиком, позвоночником это невероятно
важно.
И словно услышав мои мысли, мерцающая
голубоватая рамка обозначила экран со списком: «
