Пробуждение мне не понравилось.
В общем, меня это уже не удивляет. С моим-то невероятным везением! Это просто судьба– быть недовольным пробуждением!
– И долго ты будешь валяться? – весьма нелюбезно спросил женский голос, а нога изящная, но сильная пнула меня в бок.
Я открыл глаза.
– Милая, ты сама нежность, – просипел я, приподнимаясь на левом локте. Правая рука у меня была слегка недееспособной.
Причина этой недееспособности сидела рядом, на поваленном бревне, и взирала на меня с отвращением.
– Одри, ты могла бы быть и поласковее со своим мужем.
– Я тебя знать не знаю, – буркнула девушка. – И не желаю что-то менять в этом обстоятельстве. Не понимаю, зачем ты врешь, но что врешь– не сомневаюсь. У меня не настолько дурной вкус, чтобы выйти замуж за… подобного типа.
– Не настолько дурной вкус? – я окинул ее насмешливым взглядом, стараясь не морщиться. – Да ладно? Кто бы сейчас говорил о вкусе…
Девушка фыркнула и отвернулась. Да, в данный момент она меньше всего походила на достопочтимую жительницу Кайера. Скорее, Одри смахивала на какую-нибудь бродяжку, обитающую на окраине города, или на одичавшую, что никогда не видела мыла и щетки. Золотые волосы Одри– короткие, отхваченные неровными кусками у шеи, покрылись слоем пыли; платье – в разводах и пятнах; на лице, голых руках и коленях – грязь. Но, похоже, саму златовласку это не смущало. Она вела себя так, словно и не замечала, что выглядит неподобающим образом.
– Чего уставился? – нахмурилась она.
– Любуюсь, – признался я. – Ты сейчас такая… дикая.
– Продолжай, и получишь стрелу и во второе плечо, – равнодушно протянула девушка. Я вздохнул. Да, вспоминать меня Одри категорически не желала. Все, чего она хотела– это избавиться от досадной помехи в моем лице. Но меня грела надежда, что где-то внутри еще есть то, что не дает девчонке меня бросить. Я надеялся, что это было нечто большее, чем банальная женская жалость.
– Ты попала лишь потому, что я не ожидал выстрела от той, что признавалась мне в любви, – помрачнел я.
– Я признавалась тебе в любви? Бредишь?
– Так и было. – Гнилой орк, снова завожусь! – Кричала, что любишь меня больше жизни, просто жить без меня не можешь!
– Ты меня с кем-то путаешь, – зевнула девушка. – Это точно не в моем характере.
– Откуда ты знаешь, если ничего не помнишь? – обозлился я.
– Я помню главное, —отрезала златовласка. – И ты к этому главному не относишься! Если бы я действительно тебя любила, то не забыла бы!
Она задрала нос и ушла в лес, к ручью. Я поднялся, походил, разминая затекшее тело и размышляя. Одри я нашел два дня назад. Минус в том, что она меня ранила, что ничего не помнила о нас и, похоже, не слишком жаждала вспоминать. Плюс – что не убила и все-таки согласилась идти со мной.
Я присел на то же самое бревно и убрал листья, которыми была закрыта рана. Поморщился. Края покрыты белым налетом– плохо. Задумчиво посмотрел на тлеющие угли в костре.
– Зачем только я с тобой связалась, – буркнула вернувшаяся злюка. Я хмыкнул. Вот в этом она похожа на прежнюю златовласку. – Дай посмотрю.
Я не стал сопротивляться, и девушка внимательно осмотрела рану, скривилась.
– Выглядит гадко.
– Да что ты, – съязвил я.
Одри пожала плечами.
– Я тебе сразу велела убираться, вот и топал бы!
– Еще немного, и я передумаю на тебе жениться, – пробормотал я.
– Ты же утверждал, что мы уже женаты? – подозрительно протянула она, а я прикусил себе язык.
– Угу. По обычаю древних богов.
– Что-то мне кажется, ты врешь, – прищурилась девушка, а я махнул здоровой рукой.
– Слушай, не начинай, а? Мы, кажется, обо всем договорились.
– Доведу тебя до края долины, и там расстанемся? – мрачно уточнила Одри. Я кивнул, натянув самое правдивое выражение лица из всех, которые мне были доступны. Но девчонка смотрела по-прежнему недоверчиво. Гнилье, вернусь домой – потренируюсь перед зеркалом. А пока надо хоть что-то сделать с этой раной, иначе в Кайер я прибуду одноруким.
