Всё своё детство я прожил в крошечном городке. Это было очень давно. Городок наш тогда больше походил на деревню. Улицы в нём были немощёные, заросшие травой, а домики одноэтажные, деревянные, и около каждого домика – старый, запущенный сад. Летом в этих садах водилось множество певчих птиц, и их весёлое щебетанье раздавалось с утра до позднего вечера.
Железная дорога от нашего городка проходила в десяти километрах. Когда, бывало, подъезжаешь по шоссе от станции к городку, издали домов почти совсем и не видно. По всему пригороду над речкой зеленеют сады, и только кое-где из этой зелени выглядывают красные крыши домов.
В этом городе мой отец служил врачом, заведовал больницей. Он был страстный охотник, рыболов и очень любил всяких животных. Мать моя тоже любила животных и часто смеялась, что у нас в доме настоящий зверинец. И это была правда. Кого-кого у нас только не было!
Постоянными и неизменными жильцами нашего дома были папина легавая собака Джек и огромный толстый кот Иваныч. Джека и Иваныча я помню в течение всего моего детства.
Кроме них, тут же в комнатах жили ручные ежи, зайчата и другие зверьки, которых я приносил из леса.
Джек и Иваныч обычно дружески встречали всякого нового пришельца. Очень скоро пойманный зверёк осваивался, привыкал и чувствовал себя в нашем доме, как у себя в лесу.
Отец и мать бережно, любовно относились к каждому из наших четвероногих или крылатых питомцев, никогда их не обижали, кормили, ухаживали за ними. Поэтому все животные у нас в доме скоро становились совсем ручными.
Но особенно много у нас всегда бывало различных птиц.
В столовой и в кабинете у отца стояли огромные светлые клетки, и в них жило множество чижей, щеглят, синиц и других наших певчих птичек.
Клетки для птиц у нас были не такие, как обычно в домах у любителей, а прямо как в зоопарке. Это были просторные вольеры, затянутые проволочной сеткой. Они стояли на полу. В такую вольеру можно было свободно войти, чтобы вычистить там, сменить птицам воду и положить свежего корма. Внутри вольеры помещались кустики, на которых сидели наши пернатые певцы.
Каждое утро, как только папа уходил на работу в больницу, я завешивал окна сеткой, чтобы птички не могли удариться о стекло, и выпускал их полетать по комнатам.
Что тут только поднималось! Чириканье, свист, щебетанье. Птицы весело порхали по всей комнате, перелетали с буфета на дверь, с двери – на окна, садились в столовой на стол и склёвывали крошки хлеба. А в это время я чистил и убирал клетки.
Загонять птиц обратно в клетки не приходилось. Налетаются они, устанут, проголодаются. А в клетке уже свежий корм в кормушках насыпан, чистая вода в тазике налита. Птицы сами в свой домик и залетят.
В клетках держали мы птиц только зимой, до начала весны.
Первый тёплый солнечный день бывал нашим любимым праздником. Обычно в этот день папа старался пораньше вернуться из больницы. Мы с нетерпением ждали его прихода. И тут начиналось самое интересное.
Папа не торопясь доставал из ящика клещи, стамеску, молоток и принимался выставлять в одном из окон зимнюю раму. Он делал это не спеша, как он сам говорил: «С чувством, с толком, с расстановкой». А мы с братом от нетерпения суетились вокруг него и старались хоть чем-нибудь помочь в этой увлекательной работе.
Наконец вся замазка отковырена, гвозди выдернуты. Мы все дружно хватаемся за раму, тянем её, и она с лёгким шуршаньем вылезает из окна и ставится тут же рядом на пол.
Мама убирает с подоконника старую, пожелтевшую вату и сметает крылышком сухих мух. Папа отодвигает задвижки, распахивает окно, и в комнату врывается свежая душистая волна весеннего воздуха.
