1
Майя в 26 день нарекли государя царевича и великого князя Иоанна Алексеивича всеа Росии на царство. И ликовала вся Москва, прослышав такую весть. Некоторые смеялись, некоторые обнимались, и такие нашлись, что устроили плясовой круг на Красной площади – прямо у кремлёвской стены.
– Добились мы все-таки своего, – подмигивали друг другу весёлые стрельцы. – Нашли правду. Дали укорот злыдням неправедным. Теперь всегда по нашему будет.
Вместе со стрельцами радовались и посадские люди и крестьяне. Всем была по душе перемена в государстве. И как же не порадоваться, ежели самая верхняя власть на попятную пошла и народу уступила? Вот и веселилась Москва во всю ширь души своей расширокой…
И в тот же день пришли к подьячему Савелию Егозе домой стрелец Иван Извозчик и его товарищ Лешка Денисов.
– А мы к тебе Савелий по делу, – прямо с порога поклонился стрелец Денисов молоденькому подьячему. – Помоги нам в деле важном…
Савелий даже поперхнулся от такой чести: два стрельца стоят перед ним и с ноги на ногу переминаются, словно перед каким важным начальником.
– Конечно, чего ж не помочь-то, – быстро встал с лавки Егоза и пригласил чуть смущенных гостей за стол. – Садитесь к столу. Мы тут репу только из печки вынули. И квас вот…
– Не есть мы пришли, – отмахнулись от угощения стрельцы. – По делу мы к тебе. Слышали, будто писать ты складно обучен, так что помоги нам прошение Государям составить. Покаяться мы хотим да испросить кое-чего… Поможешь?
– Чего ж не помочь? – пожал плечами Савелий. – Помогу. Всё что по силам – исполню.
– Вот и добре, – улыбнулись стрельцы и присели к столу. – Приходи завтра поутру в слободу нашу. Мы тебе говорить будем, а ты запишешь как полагается.
Утро чуть свет пошёл подьячий Савелий Егоза в Стрелецкую слободу, а там его уже ждали. Провели в самую просторную избу, посадили за стол, поставили перед ним кувшин кваса, положили бумагу, перо, чернила и сказали – пиши.
– А чего писать-то? – оглянулся Савелий на стоящих за его спиной стрельцов.
– Первым делом напиши, – поскрёб пальцами щеку Алексей Юдин, – что, мол, челобитная это. Дескать, пояснить малость хотим, как там всё получилось-то…
Подьячий обмакнул перо в чернильницу и стал неторопливо, старательно выводя каждую букву, писать.
«Надворная пехота челобитье в бунтовании на Москве:
Ц.г. и в.к. Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю в.В.и М. и Б.Р.с.»
– Ты напиши, – тронул Савелия за плечо Юдин, – что, мол, стрельцы Государю челом бьют…
– А чего это только стрельцы? – сразу заволновались все, в избу сумел пройти. – От всех поклон передай, от пятидесятников, десятников… От урядников, от солдат тоже… И про пушкарей не забудь помянуть! Слободских тоже помяни! Кадашевских! Нас с Конюшенной тож! И затинщиков! И купцов! Всех помяни! Да позабористей пиши! Позабористей!
Савелий кивнул и продолжил водить пером по бумаге:
«бьют челом холопи ваши пятидесятники и десятники, и рядовые московских приказов стрелцы, и урядники, и гостинных разных сотен салдаты всех полков и пушкари, и затинщики, и гости и гостинных сотен, и кадашевцы, и дворцовые, и Конюшенной слободы, и сиротываши посацкие люди и холопы ваши ямщики всех слобод».
– Теперь пропиши, – опять взялся подсказывать Юдин, – что пришли мы к палатам царским не просто так, а по делу важному…
– Не так, – перебил стрельца пятидесятник Михайлов, – напиши, мол, по божьему повелению мы пришли, за государей наших с нечистью сражаться. За них, стало быть. Ну, и чтоб с Долгоруких, с начальников нашего приказа спросить за непотребства разные.
И подьячий стал писать.
«В нынешнем, государи, 190 году майя в 15 день изволением всемогущего бога и его богоматери и пречистыя девы в Московском Российском государстве учинилось побитие за дом пречистые богородицы и за вас великие государи и за всё ваше всетлое прецарское величество за мирное порабощение и неистоство к вам, великим государям от великих к нам их налог и обид и от неправды в царствующем бога спасаемом граде Москве бояром князь Юрью да Михайле Долгоруковым за многие их неправды и за похвальныя слова без ваших великие государи указов нашу братию безвинно бив кнутом и ссылали в сылки в дальние городы».
