Глава 1. Ника, София и Ли-ли-я.
Всё моё детство мы переезжали с квартиры на квартиру. Съёмное жильё менялось по разным причинам, то хозяева возвращались с заработков из далёкой Москвы, то кто-то из родных арендодателей заявлял свои права на квартиру. Благодаря стараниям родителей, жилплощадь находилась быстро, но с ремонтом и удобствами в каждой новой квартире становилось всё хуже и хуже.
В этот раз родители перевезли меня и брата в халупу на окраине посёлка. Неказистый домик, разделённый на две квартиры был у хозяев дачей на лето, а у нас постоянным местом жительства. К нашей квартире была пристроена ещё одна комнатушка. Наспех сколоченная из неотёсанных досок, с большими прогалами между собой, вместо потолка – картонные коробки, прибитые криво, косо, но благо через них не было видно небо. Эту комнату мы окрестили странным словом «биндэшка». Не знаю почему именно биндэшка, а не летняя комната или кладовая. Родители дали название, а мне ничего не оставалось, как согласиться.
Открываешь перекосившуюся дверь и тебя встречает крыльцо из нескольких высоких ступеней. Налево пресловутая биндэшка, закрытая занавеской, направо основная часть дома: кухня, а следом за ней зал. Если встать на пороге кухни, то по левую сторону стоит раковина (благо хоть вода была проведена), стена и дверь в зал. По правой стороне, отступая примерно на полметра, выстроился отопительный стояк, перед ним котел. Напротив порога расположился обшарпанный стол, который мама застелила клеёнкой с изображением ярких цветов. Справа от стола, в углу, примостилась газовая плита.
Зайдя в зал, с левой стороны можно увидеть видавший и лучшие времена шифоньер, два маленьких окна, а между ними телевизор на низеньком столике, большую кровать у стены напротив входа, мама отгородила её занавеской, получилось что-то по типу комнаты. Нас было четверо, а кровать одна, поэтому родители припёрли откуда-то железную двухярусную кровать. Она поместилась с правой стороны, но места не хватало и получилось так, что открываешь дверь в зал, а перед тобой, сразу за порогом кровать стоит. И так как она высокая, надо чуть отклоняться в бок, чтобы пройти дальше.
Недолго поспорив со старшим братом кто где будет спать, я заняла второй ярус. Мне нравилось смотреть на всех с высоты. Прокатиться в поезде на тот момент мне не удосужилось, но если взобраться на своё спальное место, отвернуться к стене и прикрыть глаза, дабы не видеть надоевший рисунок ковра, прибитого к стене, то можно представить, что едешь в поезде. Едешь куда-то далеко, в тёплые края, где пальмы и песок.
Вот такой домик, маленький, хлипенький, с туалетом в дальнем конце общего двора. Мама как могла, создавала в нём уют. Создавать уют было её призванием: чистые отглаженные занавески, разноцветные коврики, связанные крючком, побеленные стены и стояк, перекрашенный котёл – всё это придавало дому аккуратность.
Единственной моей проблемой при переезде стало – отсутствие друзей. Я видела ребят, гоняющих футбольный мяч на огромной лужайке около дома, но там были только мальчишки и не одной девочки.
Папа работал в ПЧ рядом с новым местом жительства, переходишь огромную поляну, дорогу и всё. Слоняясь по двору и около дома без друзей, я часто заходила к отцу на работу. Его, других водителей и пожарных можно было легко найти на большой территории: видишь огромное, хаотичное передвигающееся зеленое пятно – иди к нему, не ошибёшься. Коллеги отца меня любили, часто шутили со мной и учили играть в карты, а папа злился, и говорил, чтобы я к карточным делам не пристращалась.
– Скучно тебе без друзей, да? – спросил как-то раз высокий и грузный дяденька.
– Ага… – я сидела на лавке и болтала ногами, поедая мороженое.
