Кицунэ сидела рядом с его ложем в той же позе, как и когда-то много лет назад. Не хватало лишь сямисэна в её руках и песен на устах. Хару вздрогнул, почувствовав прикосновение, и проснулся. Он открыл глаза и увидел жену, склонившуюся над ним.
Ночь была темна, в юрте не горело ни единого огонька, однако от Кицунэ исходило сияние, подобное лунному, которое, впрочем, почти не освещало ничего вокруг.
– Милая моя, – прошептал Хару, – ты жива? Ты вернулась ко мне?
Женщина ничего не произнесла в ответ, лишь печально покачала головой. Мужчина протянул к ней руки и обнял.
Холодная фигура, словно отражение в воде, дрогнула, но не исчезла. Хару поцеловал жену в губы, и, удивительно, они были тёплыми, отзывались на ласку. Он не отпускал её. Их обоих подхватила горячая река и понесла за собой. Принц не думал ни о чём, счастье переполняло его сердце, он теснее прижался к Кицунэ. Никто никогда больше не разлучит их, всегда они будут вместе, он не потеряет её вновь.
Хару с Кицунэ сливались в единое целое. Краем глаза принц увидел самого себя, мирно лежащего с закрытыми глазами на своей постели. Так мирно, что даже грудь его не поднималась во время дыхания.
– Столько лет прошло… – промолвил он.
– Много, – отвечала она. – Слишком много. Близится время, когда тебе придётся совершить следующий шаг.
– Какой? Что я должен сделать?
– Шима не должен провести всю жизнь тут. Его дом не в степи. Его призвание намного больше, чем пасти скот.
Принц Шика оторопел и непонимающе воззрился на жену.
– Нам пришлось столь многое преодолеть, чтобы обрести покой! Люди Мэргэна погибли, защищая нас!
Кицунэ словно не слышала возражения мужа и произнесла настойчиво:
– Шиме пора выходить в мир. Он сделает это с тобой или без тебя!
– Отец, – услышал он голос, далёкий и зовущий.
Кицунэ начала таять. Он не мог удержать её, как нельзя схватить туман или дым. Отчаяние наполнило его, невыразимая печаль пронзила не только сердце, но и, казалось, всё тело.
Слёзы потекли по щекам Хару.
– Отец, – снова раздался голос сына.
Хару открыл глаза. На сей раз по-настоящему. Он действительно пробудился. В неприкрытом отверстии в центре свода юрты виднелось сереющее, предрассветное небо.
Мужчина повернул голову и увидел Шиму. Тот сидел на своей кровати, глаза его были полны слёз.
– Мне кажется, я видел маму во сне. Она как будто бы приходила ко мне и говорила со мной, – промолвил он жалобно.
Сейчас Шима был не сильным юношей, почти мужчиной, а вновь стал маленьким ребёнком, ищущим успокоения у родителя.
Хару незаметным движением вытер выступившие слёзы и, стараясь, чтобы голос не дрожал, сказал:
– Мне она тоже приснилась. О чём же вы с ней говорили?
– Она сказала мне, что я уже большой, и близится время.
– Время? Какое ещё время? Для чего?
– Она не закончила слов. Мама просто обняла меня и поцеловала. А потом исчезла. Я так плохо помню её при жизни, но это точно была она.
Хару сел на своей постели, прогоняя последние остатки сна. Нужно взять себя в руки. Он встал, открыл вход в юрту, запуская свежий воздух и первый утренний свет. Солнце начинало всходить и его лучи заползали внутрь жилища.
Принц быстро умылся из бадьи у входа и вернулся обратно в юрту.
На светлом одеяле из овечьей шерсти, которое лежало рядом с его постелью, он увидел явственный след, словно бы там ещё недавно кто-то сидел.
* * *
Вода в озере, несмотря на летнюю жару, была ещё холодной. Только на мелководье она более или менее прогрелась, но стоило зайти чуть подальше и поглубже, как холод тысячами игл начинал впиваться в руки и ноги. Тем не менее, Хару вдоволь наплавался и наплескался, а теперь лежал на нежной травке в нескольких шагах от кромки воды и подставлял своё тело согревающим лучам солнца. Он был без одежды и потихоньку переворачивался с одного бока на другой, со спины на живот, и обратно. Трава приятно щекотала кожу.
