Лев Ильич, распахнув дверцы встроенного шкафа в прихожей, нервно шарил по карманам верхней одежды. Затем стал методично, в прямом и обратном порядке перетряхивать портмоне, кляссер для дисконтных карт, барсетку, выложенные здесь же на тумбочку…
Когда он, чертыхнувшись с досады, вернулся к карманам пиджака, брюк и пальто, дверной звонок трепыхнулся. Именно так, ибо не зазвонил традиционно – протяжно и требовательно, а как-то робко дзинькнул – и осёкся.
Лев Ильич вздрогнул от неожиданности, недоумённо хмыкнул, удивившись странному звону, и отпер входную дверь.
В неё протиснулся тучный мужчина в домашней одежде пенсионеров союзного значения 1950-х годов – полосатой пижаме и бархатной куртке, отделанной витым шнуром.
– Не помешал, сосед? – спросил он робко, чем вновь удивил хозяина, и без того озадаченного боязливым звонком.
– Да нет, конечно, Митрофан Иваныч! – поспешно заверил, Лев Ильич, не прерывая, впрочем, своего занятия. – Не обращайте внимания: банковскую карту, которой час всего назад расплачивался в гипермаркете, куда-то задевал – теперь ищу. Дурная голова рукам покоя не даёт… Наверно, всё же потерял, – вздохнул он и стал вешать на место разбросанные вещи.
– Так надо же срочно её заблокировать! – воскликнул сосед.
– Авось, найдётся, – беспечно отозвался Лев Ильич. – Не мог же я её на улице выронить. – Да вы проходите, – позвал он соседа в комнату.
– Бережёного, мой друг, бог бережёт, – пыхтя, опустился сосед в мягкое кресло. – Заблокировать карту – минутное дело, как и разблокировать, если отыщется. А нет – её за недельку заново перевыпустят, всего и делов-то. А так окажется в чужих руках – и плакали ваши денежки!
– Да какие там «денежки»! – отмахнулся Лев Ильич. – Так, кошкины слёзы…
– Ну… каждому своя копеечка – капитал! Какими бы деньги наши с вами малыми ни были, а все они – трудовые. Так сказать, эквивалент потраченных усилий, ума и таланта, – не без пафоса резюмировал визитёр.
Лев Ильич усмехнулся на эту сентенцию и вновь махнул рукой:
– Эквивалент уж больно… не эквивалентный…
– А что же вы хотели? Воистину, нет правды на земле. Но утешайтесь: правды нет – и выше, – ухмыльнулся и сосед. – А вы всё же звякните в службу помощи вашего банка – заблокируйте карту. Как говаривал мой белорусский тесть, покойник, може не поможе, да не пошкодит.
– Пожалуй что, – согласился Лев Ильич. Он перешёл к массивному старинному письменному столу. – Где-то у меня тут телефон их был записан… – Подумал и выдвинул крохотный ящичек. – А, вот! – выудил он из развала бумажных листков в четверть стандартного листа нужный лоскуток, отошёл к окну, за которым медленно падал снег, и стал набирать номер.
– А может мне позже зайти? – деликатно шевельнулся в кресле сосед, не сделав, впрочем, даже попытки из него выбраться. Заметив это, Лев Ильич вдругорядь еле заметно усмехнулся и, уже начав говорить, замахал рукой, словно вдавливая визитёра в кресло.
– …Очень приятно, Елена. А я Старостин, Лев Ильич. Я из Петербурга звоню – хочу, если можно, заблокировать кредитную карту Виза Голд – куда-то, знаете ли, задевал и вот боюсь, вдруг посеял на улице. Да, вот номер – 6754-5090-4104-5334, – продиктовал он по бумажке, – хорошо, что в своё время догадался записать… Родился? 17 августа 1952-го… в Ташкенте… Простите, – лицо его вдруг вытянулось, – как же я могу помнить контрольное слово, если оформлял карту больше двух лет назад? Вот незадача… А вы спросите – там же, наверняка, стандартный набор «паролей мушка». «Пароль мушка»? Да это из старого анекдота, не заморочивайтесь… Я говорю, обычно шифрами бывают или девичья фамилия матери, или любимое блюдо, или любимый город. Ну раз вам нельзя задавать наводящие вопросы, давайте тогда я все возможные варианты назову: девичья фамилия матери Иванова, любимое блюдо – плов, любимый город – Ташкент. Что, второе контрольное слово сошлось? Отлично! А, скажите-ка, если я, паче чаяния, карту всё же дома найду, как мне её разблокировать? Таким же путём? Спасибо, Леночка! Спокойного вам дежурства!
