Возвращаться в университет после длительного перерыва сложно.
А учитывая пережитые события – вдвойне. Пожалуй, это невыносимо.
Наверное, подумаете, что я преувеличиваю? Узнав всю историю, вы поймёте, что это не так.
Мои крылья вырвали с корнем, не успела я их расправить и взлететь. Заставили упасть на землю и разбиться об острые скалы. Искалечили, ранили, вынули горячее сердце и забыли вернуть обратно. На его месте выросло новое: холодное, замёрзшее, не способное больше чувствовать.
Любовь ломает даже самых сильных. А я ею была. Но совершила роковую ошибку, не открывшись тому, кто был ближе всех на свете. Во всём, что не касалось вынужденного замужества, я была абсолютна честна перед Русланом. Я была верна ему.
Просто боялась потерять. Язык не поворачивался сказать: «Я принадлежу другому». В итоге, опоздала…
Нет, кроме самой себя я никого не смею винить. Единственная и главная причина происходящего ада в моей жизни – я сама.
Елизавета Астахова.
Та, которая влюбилась в того, с кем никогда не суждено быть вместе, отдала ему невинность, но так и не нашла в себе сил признаться любимому в правде.
– Рада, что ты снова здесь! – Таня сидит на постели, поджав ноги, и внимательно следит за моими перемещениями по крохотной комнате.
– И я, – отвечаю без раздумий, на автомате, но, по правде говоря, не уверена в том, что это правда.
Идея вернуться казалась глотком свежего воздуха до того момента, пока я не очутилась в родных стенах общежития. Каждый уголок, каждая деталь напоминает о «нас», о том, чего не вернуть и не исправить.
Обречённо вздохнув, раскрываю дверцы хлипкого шкафа одним резким движением. Сдвигаю в сторону разноцветные шмотки и развешиваю привезённые из дома, преимущественно чёрные.
– Решила сменить стиль? – осторожно допытывается подруга. Или бывшая подруга? Не знаю, кто мы теперь друг для друга.
– Ага, – стараясь не смотреть не неё, возвращаюсь к раскрытому на постели чемодану и достаю гигиенические принадлежности. – Как ты себя чувствуешь после…
Договорить слово «аборт» не хватает смелости. Татьяна, судя по всему, тоже не желает его слышать. Отвечает быстро, не давая мне времени на другую формулировку вопроса:
– Я в порядке. Да, в порядке. Двигаюсь дальше и всё такое, – неловкость витает в воздухе, затрудняя дыхание. – А Руслан…
– Не надо, – тут же перебиваю я, еле сдержавшись, чтобы не прикрыть уши руками.
Соседка на время умолкает, давая мне время на раздумья.
Умом понимаю, что буду вынуждена видеть его ежедневно, ощущать на себе презрительный взгляд, как в тот день. Слышать властный голос, который будет звучать не для меня. Но не могу я сейчас обсуждать его как ни в чём не бывало, вот хоть убейте.
Душа по-прежнему обливается кровью от одного только имени «Руслан». Я не произносила его вслух долго, кажется, целую вечность. Мысленно сотню раз просила прощения, обращалась к нему, но всё в своей голове. В реальности, после того случая на парковке, где умерла прежняя Лиза, мы больше не виделись.
Я исчезла, как он и как он того хотел.
Заканчиваю с разбором вещей и начинаю менять постельное бельё. С самого момента, как переступила порог, я не села ни на минуту. Постоянно нахожу себе занятие, лишь бы время быстрее прошло, лишь бы мысли и воспоминания не пробрались в голову, лишь бы не думать о будущем.
Флэшбеки то и дело пытаются просочиться в голову. Вот на этой самой кровати мы страстно любили друг друга. А стоящий на шкафу чайник Руслан собственноручно починил. Здесь, около стула, он небрежно швырял свою куртку, а я аккуратно поднимала. А на этом столе мы…
Качаю головой, отгоняя мучительный морок.
– Ты изменилась, – с грустью подмечает Таня.
– Стала стройнее? – выдавливаю наигранный смешок, мельком взглянув в настенное зеркало. Смотрящая на меня в отражении бледная поганка выглядит отрешённой. Некогда блестящий взгляд потускнел, а пышная шевелюра, которой наградила природа, поредела.
