– Леди Марианна, милорд! – повторил Хьюберт, стоя за спиной Марианны. – Ваш приказ исполнен.
Мгновение Марианна и Гай молча смотрели друг на друга. Губы Гая дрогнули и, глядя на оцепеневшую от неожиданности Марианну, он сказал:
– Здравствуй, принцесса! Рад видеть тебя живой и в добром здравии.
Марианна стремительно обернулась, готовая опрометью броситься из собора, но Хьюберт не сдвинулся с места, преграждая ей путь, и отрицательно покачал головой, с усмешкой глядя в ее широко раскрывшиеся глаза. Потом он посмотрел поверх ее головы на Гая спокойным взглядом человека, который правильно исполнил возложенный на него долг и теперь ждал следующих приказаний.
Снаружи послышались лязг металла и громкие крики. Гай вопросительно вскинул бровь и посмотрел на Хьюберта.
– Скарлет, – ответил Хьюберт на безмолвный вопрос в его глазах.
– Некстати! – воскликнул Гай, слегка помрачнев при имени брата лорда Шервуда, и Хьюберт поспешил успокоить его:
– Он один и ранен, милорд. Это вопрос нескольких минут для ваших ратников.
– Один и ранен?! – Марианна задохнулась от гнева при виде безмятежного лица Хьюберта.
Прежде чем он или Гай успели остановить ее, она резко ударила Хьюберта в пах и с неженской силой отбросила Гая. Хьюберт согнулся пополам от боли, а Гай, не удержавшись на ногах, упал на спину, повалив на себя две тяжелые скамьи. Не медля ни мгновения, Марианна бросилась к двери. На этот раз дверь открылась легко, и Марианна выскользнула наружу.
Там, окруженный ратниками, словно волк стаей охотничьих собак, стоял Вилл с двумя мечами в руках. Три ратника неподвижно распростерлись на земле у его ног. Остальные, не спуская глаз с Вилла, не осмеливались приблизиться к нему, но и не отступали. Численный перевес был не в пользу Вилла, у которого к тому же на правом плече куртка взмокла от крови. Но весь его облик и громкая слава искусного воина, которая была хорошо известна дружине Гая Гисборна, свидетельствовали о том, что Вилл способен сразить еще нескольких противников, прежде чем его сумеют одолеть.
Занятые Виллом, ратники не заметили Марианну, и она, слетев со ступеней входа в собор, подбежала к привязанной лошади. Взмахом ножа перерезав повод, удерживавший коня на привязи, она вскочила в седло и ударила лошадь пятками по бокам. Рослый жеребец запротестовал против незнакомого и непривычно легкого всадника, прижал уши к голове и вскинулся на дыбы, но был вынужден смириться под твердой рукой Марианны. Конь заржал, и вот теперь ее все заметили – и Вилл, и ратники.
– Немедленно в лес! – крикнул Вилл.
У нее была возможность поднять коня в прыжок и уйти в сторону леса, оставив ратников позади. Но разве она могла бросить Вилла одного, даже если бы это не она втянула его в опасность? А ведь именно она виновата в том, что Вилл сейчас в шаге от гибели или плена. И Марианна заставила коня сделать с места длинный прыжок, но не к лесу, а навстречу ратникам, попытавшись пробиться сквозь их заслон к Виллу.
Раздалось пение спущенной тетивы, и конь захрипел, повалился на бок, придавив собой всадницу. Вилл громко выругался и одновременно отбросил ударом ратника, который решился атаковать его, попытавшись воспользоваться общим замешательством. К трем убитым ратникам присоединился четвертый, сраженный безжалостным мечом Вилла.
Не дав Марианне опомниться от падения, ее резко выдернули из-под бока коня, который бил ногами в воздухе и захлебывался кровью. Ухватив за волосы, ей запрокинули голову и стали связывать руки. Одновременно к ее шее приставили холодное лезвие ножа.
