Наташа.
Я перечитываю записи в своем дневнике и грустно улыбаюсь, даже
не замечая, как начинают капать слезы. Они марают страницы,
оставляя разводы.
Перед глазами проносятся счастливые воспоминания о моей первой
любви, которые теперь отдаются в душе болью и отчаяньем. Слова на
бумаге как кислотой прожигают дыры в сердце:
"Он позвал меня на свидание..."
"Сегодня впервые поцеловал..."
"Сказал, что любит..."
"Наша первая ночь..."
"Я самая счастливая на свете".
А потом записи резко обрываются… Ведь писать о том, что
произошло всего лишь через месяц наших "отношений", не просто
больно, это на грани безумия.
В тот момент, когда поняла, что в жизни любимого оказалась лишь
очередной галочкой в череде побед, я как будто оглохла, онемела,
замерла. Сначала просто не могла поверить, что это не бред, не
ошибка, ведь еще вчера мы были вместе, я купалась в любви и
счастье, строила планы, мечтала, а сегодня вижу его с другой.
Ярким кадром всплывает в памяти его равнодушный взгляд. Оттуда
вдруг стерлись любовь и нежность, которые я видела там еще вчера. А
потом жестокие слова:
– Ты в целом так ничего, но в койке бревно полное. Знал бы, что
девственница, вообще бы с тобой не связывался. Сосать нормально не
умеешь, и учиться не хочешь, – смеется, ослепляя меня улыбкой, от
которой становится еще больнее. – Хотя, как научишься, приходи,
заценю, – бросает небрежно, разворачивается и уходит.
А я стою на месте, по щекам текут слезы, омывая мою первую и
последнюю любовь.
Рву первую страницу дневника, и начинаю всхлипывать громче,
сминаю лист, который впитал мою любовь и счастье, а вместе с ним
сминаю свое сердце, которое оказалось никому не нужным.
Рву вторую страницу, уже не сдерживая слез. За ней третью и
четвертую. Если бы из жизни можно было также вырвать все
воспоминания, завести новый дневник и переписать все сначала.
Только это невозможно.
Рву блокнот пополам, а вместе с ним и свою прежнюю жизнь. После
того, что случилось, я многое поняла. Результаты моей глупости
навсегда останутся в памяти. Меня еще преследует запах больничных
стен, где мне сообщили о последствиях моей большой любви, и о том,
что беременность сохранить не удалось.
Тогда я даже не знала, радоваться такому исходу или плакать.
После десяти дней лечения я все еще чувствовала себя разбитой,
слабой, несчастной. Но сегодня я вернулась домой и теперь твердо
намерена начать новую жизнь.
Беру жестяное ведро, складываю туда обрывки дневника, подношу
зажигалку и подпаливаю бумагу. Смотрю, как огонь пожирает листы,
как они чернеют, и рассыпаются в пепел. Вот так и моя жизнь просто
рассыпалась. Наивная Наташка сгорела в огне любви. Но теперь,
вместе с дневником я сжигаю беззаботность, доверчивость, наивность.
Я ведь сильная. Значит, из пепла растоптанной любви должна
возродиться новая Наташа – неприступная, холодная. Она не способна
на любовь, она не будет подпускать близко, доверять, потому что
знает, как больно быть преданной.
Наташа.
– Наталья, где отчет?! – орет в трубку начальник.
Вот не зря мы его за глаза называем злобным Гномом, как же он
меня задолбал!
– Сегодня будет готов, – цежу сквозь зубы, стараясь не
заводиться.
– Даю тебе час! – рявкает и отключается.
– Чтоб тебя пронесло, урод! – рычу на ни в чем неповинный
телефон, представляя на его месте Гнома.
Мысленно выругавшись, приступаю к сведению таблиц.
Как же достала эта работа!
Бумажки, бумажки, таблицы, отчеты! Господи! Когда это
закончится!
А Гном достал особенно! "Наташа, туда", "Наташа, сюда". Так
хочется послать его в пешее эротическое путешествие, аж зубы
сводит. Постоянно приходится сдерживаться, а сдерживаться я не
люблю. Характер не тот.
