— У меня для тебя есть одно предложение.
Голос мужа ровный, а сам он расслабленно сидит в кресле, пока я
как на иголках, вытянувшись по струнке, не шевелюсь на краю стула
напротив его стола.
Именно ради разговора я и пришла в его офис сегодня. Наконец-то
он решил встретиться. Только не захотел встречаться дома. У него
дома. Потому что мне туда путь заказан.
Меня туда больше не пускают.
Черт бы с домом. Но мне ведь и с детьми удается видеться едва ли
не с оглядкой, чтобы не заметили, и как воровке искать с ними
встречи.
— Я слушаю, Насиб, - отвечаю ровным голосом, хотя мне стоит
огромных усилий держать лицо. Крепче сжимаю ремни сумочки на
коленках.
Насиб красивый мужчина. И старше меня на пять лет. Выше меня на
голову, статный, подтянутый, периодически ходит в тренажерный зал.
Я тоже хотела, да только времени не было. Настя следит за своим
внешним видом, хотя работы у него много.
Мне скоро исполнится тридцать. Я не успевала следить за собой в
рутине домашних дел и дети полностью на мне. Были на мне. Не в
последние несколько дней.
Горечь растеклась во рту, оседая неприятной сладковатой
гнилью.
Сегодня всмотрелась в свое отражение в зеркале и обратила
внимание, что в уголках губ и глаз залегли морщины. И выгляжу я не
свежо и гардероб я нечасто обновляла.
Я так сказать «забила» на свой внешний вид в последние годы.
Маленькая трехлетняя Лайла отнимала очень много времени…
Может, поэтому Насиб отказался от меня?
Он ведь обещал в нашу первую ночь, что я уду принадлежать только
ему. А теперь меня нет в жизни мужа, я больше не вхожа в семью
Турсуновых…
Эти несколько дней без детей я чувствовала себя как загнанный
зверек в клетке. Сколько бы я не умоляла мужа разрешить мне
увидеться с детьми, он не шел на уступки.
Еще и врач настаивала на срочной госпитализации, потому что надо
было начать терапию, хоть я и написала отказ и взяла
ответственность за свое здоровье на себя.
Мне нужны дети. Без них мне нет никакой жизни. Увидеться,
обнять, поцеловать…
Если сейчас не уговорю мужа разрешить видеться с детьми, то я
потеряю драгоценное время. Потом я уже не достучусь до него.
Вот сейчас у меня есть шанс все же поговорить с мужем и понять
причину его поведения. Я ведь ничего не сделала, чтобы он меня
выселил из дома…
— У тебя есть шанс видеться с детьми не раз в неделю, -
вкрадчиво тянет слова и явно наблюдает за моими эмоциями. А у меня
зарождается надежда в сердце, что с моими крошками я наконец-то
нормально встречусь, вдохну их родной запах… - Но это только при
условии, что ты без вопросов подпишешь заявление о разводе и
согласишься стать второй женой, - ставит жесткие условия с самым
серьезным лицом и пододвигает несколько бумаг ко мне.
— Второй женой? - переспрашиваю сипло на автомате, а внутри все
покрывается корочкой льда. Как будто замораживая мои чувства, пока
смотрю в ставшими чужими глаза мужа.
— Да, я хочу жениться, но тебя это не должно касаться, - снова
десяток ставит перед фактом. - Все условия твоего поведения описаны
вот тут, - взглядом показывает на бумаги сложив руки на столе.
Муж одет как всегда с иголочки. На нем черный костю тройка и
белоснежная выглаженная рубашка. И суровый галстук на шее придает
ему еще больше серьезности.
Сглатываю и не могу пошевелить пальцами, чтобы взять в руки
заявление.
Все эти десять лет брака я даже не давал себе даже мысленно
подумать о разводе. Никогда и ни за что. Чтобы ни было я всегда
думала только о семье.
Насиб знает в каком я положении и что развод для меня смерти
подобно. Я не смогу вернуться в отчий дом, потому что… Надежда на
прощение умерла еще в день, когда мой старший брат пришел к дому
уже моего мужа. А я сказала, что по своей воле сбежала с Насибом
ночью. Тот крах в глазах Амира я до сих пор вижу в холодных снах.
Нет, я не заслужила прощения.
