Lunaticus (лат.) —
a, um
бесноватый
обитающий на Луне
одержимый
Тот лес как в сказке был дремуч и страшен,
Но как-то обитатели его
Взошли на небо по ступеням башен
И в небе сотворили волшебство.
Прекрасный город – в бесподобном стиле,
Какого мы не видели вовек:
Взлетали ввысь величественно шпили
И купола сверкали, словно снег.
А в залах пели трубы и валторны —
Разгул, веселье, пьянка и гульба.
Никто ещё не знал, что смерти чёрной
Тот город обрекла уже судьба.
Однажды, опьянён вином столовым,
Поэт стихи фривольные родил
И в них неосторожным грубым словом
Старинное проклятье разбудил.
Вот так из-за какого-то поэта
Чудесный город навсегда исчез,
И в сумерках дрожащего рассвета
Стоял, как прежде, страшный тёмный лес.
Г.Ф. Лавкрафт
Когда я пробудился, комната все так же погружалась в густые непроходимые «джунгли». Играл старинный джангл, ломаный ритм, успокаивающий, те души, которые на планете Земля оказались случайно. Для которых пребывание в материальном мире было ни роскошью, ни следствием грехопадения с небес, ни шансом, и даже ни цепочкой кармических карт памяти вселенной, а просто данностью, с которой ничего поделать было нельзя.
Сделав музыку потише жестом, я как всегда начал задумываться о главных вещах своей жизни, а именно о том, где я оставил трубку, где зажигалку, где траву, и сколько ее там еще осталось. Но от этого важного занятия меня оторвал звонок от «Сверхкомпьютера».
– «Программа социального исправления направляет вас на свидание с женщиной. Информацию о ней и месте встречи, вы найдете в присланном вам текстовом документе. Желаю приятного вечера». – Пробубнила машина, неумело имитируя голос секретного агента. Этот компьютер был еще тем «Большим Братом», он обычно притворялся роботом, пытающимся играть в человека. Наверное, он находил в этом что-то смешное, но вполне возможно, что это был злобный сарказм или даже попытка скрыть свое потаенное чувство неполноценности. Я не понимал его природы, и если честно не очень, то и хотел этого. Меня он иногда пугал, иногда просто напрягал, как сейчас вот, например.
Чтобы хоть немного отвлечься от того облома, на который обрекло меня это «заботливое чудовище» я решил принять ванну. Тем более что помнилось мне там, как раз лежит и трубка, и огниво, и трава.
По комнате пронеслись искаженные звуки ямайских гитар и глубокие подводные басы. Я заскочил на кухню, чтобы поздороваться с Мурром. Он как всегда непринужденно сидел на подоконнике и задумчиво пересчитывал снежинки за окном, и в ответ тихонечко фыркнул, продолжая ритмично помахивать хвостом в такт музыки.
Убедившись, что мой питомец не улетел в форточку, я отправился в ванный кабинет. Вот, скажите мне, что вы предпочитаете – ванну или душ, и я сразу пойму, кто вы. Я, как и многие парни моего поколения, кабинку душа переделал в высокоскоростную рабочую камеру, последней модели. Преимуществ в установке этого устройства не перечесть. Конечно, в маленьких квартирках это экономило пространство. Мне же экономило кучу времени, во-первых, а во-вторых, каждое утро я как-никак, а шел в ванную и вспоминал, что надо «зайти» поработать.
Кабинка закрылась автоматически, и робототехника учтиво облепила мою голову чем-то вроде эластичных щупалец с присосками.
– Десять минут не двигайтесь, пожалуйста, – сказал автомат.
Я закрыл глаза и провалился в очередное сновидение. Пару минут сна, это то, от чего я бы вряд ли когда-нибудь отказался. Я родился под светом какой-то далекой ленивой звезды, которая наделила меня только одним талантом – безразличием ко всему.
Когда дело было сделано, я начал набирать ванну, попутно настраивая ароматическую пену и забивая трубку ароматной травой. Через пару минут я уже лежал в ней, пуская круглые колечки сладкого дыма, прямо под потолок с голографическим изображением звездного неба. Мои размышления уводили меня далеко и близко, назад в прошлое, и вперед в будущее, а если трава, оказывалась «убойной» то и в такие места, которых нет ни на картинах, ни на картах. Именно возможность жить, так как я сейчас живу, делала меня лояльным к капризам «Сверкомпа», ведь именно он эти рабочие кабинки изобрел и популизировал. К своему стыду я не знал, в какой области я шарю. Техника собирала, подобно пчелам, мед информации, генерируемой моим подсознанием. Может быть, я был химиком, или биологом, или не дай да, боже, социологом или рекламщиком. Но платили мне исправно, и даже больше чем мне требовалось для моего размеренного существования. Да, еще одно преимущество этой камеры было в том, что я абсолютно не забивал голову работой. Тотально во вселенском масштабе.
