Часть 1. Первый зов из тумана
Арина сидела на диване, укрывшись пледом, с остывшей чашкой чая в руках. На экране догорала последняя сцена китайской дорамы "Бесконечная тоска в разлуке".
Камера замерла на героине. Та стояла на площади в лучах закатного солнца, рядом с мужчиной, который следовал за ней как тень. Стабильный, надёжный, предсказуемый – тот, кто всегда рядом, но никогда по-настоящему не заглядывает в душу. Он взял её за руку, и она позволила. Улыбнулась ему – устало, покорно. Камера отъехала, показывая их силуэты на фоне городской суеты. Две фигуры, стоящие рядом, но будто окружённые невидимой стеной одиночества. Героиня развернулась и пошла вместе с ним – медленно, как человек, идущий на казнь. Её лицо было спокойным. Слишком спокойным. Как у человека, который только что похоронил свою последнюю надежду.
Титры поползли вверх. Арина смотрела в потемневший экран и чувствовала, как внутри что-то сворачивается в тугой узел.
В этой женщине – её собственное отражение.
Словно кто-то поднёс зеркало, и она увидела себя со стороны: тоже идёт не туда, куда зовёт сердце, а туда, где безопасно. Рядом с человеком, который следует за ней как тень – присутствует, но не касается глубины. Страх одиночества оказался сильнее страха потерять себя.
Из соседней комнаты донеслось тихое постукивание – звук знакомый, почти ритуальный. Сергей разбирал свою коллекцию монет в том самом альбоме, который она подарила ему на день рождения три года назад. Дорогой, кожаный, с золотым тиснением – тогда ей казалось, что она дарит ему возможность систематизировать хобби, унаследованное от отца.
Теперь этот подарок казался пророческим.
Металлическое позвякивание. Лёгкий скрип страниц. Шелест защитных плёнок. Она знала эту симфонию наизусть. Он доставал альбом, когда нервничал или когда нужно было о чём-то подумать. Каждая монета на своём месте, каждая имеет свою ценность, свою историю, свою неизменную суть.
Как она сама в их отношениях – аккуратно размещённая в ячейке под названием «жена».
Героиня дорамы тоже выбрала такую монету – стабильного мужчину, которого можно каталогизировать. Как выбрала когда-то и сама Арина. И как Сергей выбрал её – не за непредсказуемость и страсть, а за то, что она идеально вписывалась в его представление о правильной семейной жизни.
Две монеты в коллекции друг друга.
Она встала. Ноги не слушались – словно затекли от долгого сидения в неудобной позе. Мир вокруг показался вязким, приглушённым. Поделиться было не с кем – кто бы понял эту внезапную панику от собственной жизни?
Звук монет за стеной продолжался. Размеренный. Успокаивающий Сергея и почему-то душащий её. Каждое позвякивание било в висок, напоминая о порядке, который он так любил создавать вокруг себя. И в котором она вдруг почувствовала себя экспонатом в музее чужих грёз.
Арина направилась в душ, включила горячую воду и опустилась на кафельный пол. Струи окутывали тело, пар поднимался, растворяя контуры привычного мира. Звук воды заглушал металлическое позвякивание из соседней комнаты, создавая свою мелодию – хаотичную, живую, непредсказуемую.
Вода обжигала плечи, но она не убавляла температуру. Боль была честнее этой липкой пустоты внутри. Хоть что-то настоящее.
Она обхватила колени руками и прижалась лбом к коленям – поза, в которой когда-то пряталась в детстве, когда родители ссорились. Тело само вспомнило.
Первая слеза скатилась незаметно. Потом вторая. Потом – прорвало.
Она плакала, как не плакала уже много лет. Не тихо, не красиво – навзрыд, судорожно хватая ртом воздух между всхлипами. Плакала обо всём сразу: о дораме, которая оказалась зеркалом; о Сергее, который любит её так, как умеет, но не так, как ей нужно; о себе – той, которая когда-то мечтала о чём-то большем, а теперь даже не помнит, о чём именно.
