Любовь на Таганке

Когда-нибудь найдется дотошный человек (а их немало в России), который напишет наконец-то историю Таганки.

Из интервью Леонида Филатова

Дорогой читатель, в этой книге я опускаю все, что касается анализа спектаклей, всецело полагаясь в этой области на уже сделанное критиками и другими артистами Театра на Таганке. А все здесь написанное – это мой и только мой эмоциональный взгляд на то, что происходило в Театре на Таганке с 1964 (года рождения театра) по 1992 год (когда в нем произошел раскол). Это был период, когда мы, артисты, гордились своим Домом, не подозревая, какую долю нам преподнесет Судьба, за что-то навсегда отвернувшаяся от своих нерадивых детей, но давшая им – спасибо, Господи! – 18-летнюю отсрочку до печального КОНЦА.

…Перестало биться сердце Ю.П.Любимова, перестал пульсировать его знаменитый фонарик – волевой сигнал на сцену, напоминающий нам, артистам, что мы должны соответствовать громкому имени одного из лучших театров мира…

Сейчас, по прошествии многих лет, я все чаще с невозможной нежностью вспоминаю ту мою Таганку, мою мини-Родину, которая долгие годы своими спектаклями завораживала умы и сердца наших зрителей.

На кухонной стене у меня среди множества фотографий – три с Юрием Петровичем Любимовым.

На одной – после многолетней разлуки возвращение его домой, в ТЕАТР… Счастливые лица артистов… Как озорно, взахлеб радуется сам Мастер, своей чудесной улыбкой и, казалось, вернувшейся молодостью одаривая всех нас, влюбленных в него артистов…

Другое фото – где я с непозволительной нежностью обнимаю его голову…

Третье – общее фото со всеми тогда присутствующими у нас с Лёней на квартире…

Под всеми фотографиями подпись Юрия Петровича: «Нине, Лёне – ваш Юрий Л.».

И, как в кино, в моей памяти – бесконечные кадры той любимовско-таганской жизни, брызжущей своей молодостью, талантами, ненасытной жаждой творчества с обязательной отдачей его наэлектризованному залу.

Талантливая своей молодостью, моя двадцатичетырехлетняя Душа летела в театр, а я с удивительными чувствами озорства и радости еле за ней успевала…

Вспоминаю лица молодых артистов, молодого Любимова, его жену – Людмилу Васильевну Целиковскую, которая иногда под какие-нибудь театральные даты собирала нас у себя дома, где всегда было тепло, уютно и сытно.

Особенно запомнилась вечеринка у Людмилы Васильевны, где мы, артисты, справляли какой-то юбилей спектакля «Антимиры» по стихам Андрея Вознесенского. Вот только не помню, сколько спектаклей мы на тот момент сыграли – 200, 300, 400?

В этот незабываемый вечер Людмила Васильевна усадила меня около себя и почти все время рассказывала, как она когда-то ради больного маленького сына бросила все, и кино, и театр; убеждая и меня бросить театр ради моего сына Денечки, который тоже в это время болел, находясь на попечении моей мамы.

Артисты ели-пили, веселились, а я с грустью наблюдала за их безмятежным времяпровождением.

Меня настораживали настырные уговоры любимой актрисы бросить театр, и, что-то ей отвечая, я бросала усталые взгляды на счастливых коллег, и так хотелось завертеться в их хороводе. Но Людмила Васильевна держала меня около себя, не отпуская.

Веселья для меня на этот раз не случилось, но глаза запомнили этот вечер, где мои коллеги-артисты отдохнули душевно!

Мы с Валерием Золотухиным пришли показываться в театр после встречи где-то на улице с артистом Джабраиловым, который, почти вскипая, рассказывал нам о новом Театре на Таганке.

Решение созрело мгновенно, тем более что мне посчастливилось увидеть любимовский спектакль «Добрый человек из Сезуана» еще в стенах Щукинского училища – ошеломляющее, оглушительное впечатление!