«Сейчас простой правды хочется. Не слащавого утешения, не дешёвой иллюзии, и не очередного, как пощёчина, шока от того, что на земле творится. Не оскала адского кошмара. Нет. Настоящей правды, здоровой», – пишет автор этого сборника в одном из своих новых очерков.
Не уйти в любую крайность в нашей теперешней жизни действительно сложно.
Состоящая из сгустка скорости и информации, она не оставляет времени на проникновение в детали, пропитывание «между строк». И потому так щедра она на полярные, непримиримые точки зрения.
Отцу Павлу Карташеву каким-то непостижимым образом удается найти золотую середину – эту здоровую правду. И не потому, например, что он сторонится горячих тем или, касаясь их, сглаживает острые углы. Напротив, он откликается именно на сегодняшнюю боль, порой резко выступая против проявлений оголтелого безбожия. Он и не может по-другому, ведь прежде писателя, он православный священник, и кому, как не ему каждый день приходится сталкиваться и разбираться с бездной человеческих заблуждений, страстей, падений. О правде, по его словам, «мы должны говорить ясно и внятно: между тем, что припорошено пеплом и прахом земным, и Тем, Что невидимо пребывает над нами и заботится о нас из вечности – пролегает силовая линия жизни». Эту «заботу из вечности» священник и писатель отец Павел Карташев ощущает неизменно, поэтому он вооружен самым главным, надежным и сокрушительным оружием, врученным ему Спасителем. Он вооружен Любовью.
И все рассказы и очерки, вошедшие в новый сборник «Любовь не ищет своего», – о Любви и пронизаны ею. О любви к родине, своей истории, старикам, взрослого к ребенку. И, конечно, о любви-верности. Лиричные, печальные или наоборот хлестко-ироничные, они полны сочувствия к человеку. В этом их сила и та самая настоящая правда. В каждом из своих героев – будь то старый колхозник Константин Ильич из рассказа «Сторож», сумевший в самые страшные годы теплить жизнь в храме, обреченном на поругание, или шумная зажигательная повариха Любовь Алексанна из рассказа «Путь к сердцу», или суперобразованная молодая еврейская девушка из очерка «Крестил девушку из Израиля», – автор видит то отблески, то ровный устойчивый поток того Света, делиться которым с другими и есть наша прямая обязанность. Он пишет: «…Человек создан для самого благородного счастья. Он существует, чтобы отдавать себя, как отдаёт себя источник света. И пока он живёт, пока не погас, тихого голоса своего не утратил, его можно позвать, пепел сдуть. Если это негрубо сделать, он, глядишь, отзовётся. Расправится. Зернышко проклюнется, превратится в дерево, принесёт плоды».
Как же я умру, когда меня мама любит!
Встретил Небо, встретил Небо… Очень знакомое что-то, откуда это? Каждый год читаю, торжественно, лицом к Церкви, ко всем стоящим в ней людям, на Пасху. Они тоже пришли на встречу с Небом, с воскресшим Богом. Эти слова из Слова огласительного в день преславного Христа Бога нашего Воскресения святителя Иоанна Златоуста. Святитель описывает, нет, возглашает красиво и вдохновенно, как огорчился ад, встретив Христа не мертвого, а угасившего смерть своею смертью. Ад низвергся, умер. Потому что пленил его Сошедший в него. Ад принял тело (бездыханное тело снятого с Креста Иисуса) – и коснулся Бога, принял землю и встретил Небо. Встретил Небо.
Встретить Небо можно – и чаще всего так и бывает, наверное, – совсем неожиданно. Как вообще люди в Древней Церкви обращались в христианство? Я этот вопрос задаю среди прочих на беседах с родителями и крестными перед Крещением. Как? Да и в наше время тоже. На глубине, в таинственном механизме обращения, все главное совпадает. В древности и в наше время. Услышали что-то, запало в душу… Прочитали книгу или отрывок из статьи в журнале. А еще важнее, метче: поступка самоотверженного, мужества христианского стали свидетелями (как сейчас в Сирии, в этом, например, маленьком городке, где монастырь святой равноапостольной Феклы). А в те далекие века публичные казни мучеников – то есть дословно «свидетелей» – обращали ко Христу многих зрителей, пришедших «на позор сей».
