Настя.
—Ты поел? —Спрашиваю не отрывая глаз от компьютера.
—Да—слышу унылое. Подняв голову, смотрю сквозь стекла очков, как
сын звякает ложкой по пустой тарелке. Сегодня в нашем меню овсяная
каша, поэтому Тимошка такой меланхоличный.
—Молодец—подбадриваю его. Маленькая голова дергается, а губы
поджимаются, давая понять, что на одном месте он вертел мои
поздравления. Вздохнув, снимаю очки и тру глаза. Они болят от
семичасовой работы, но сейчас это необходимость, которая позволяет
нам не умереть с голоду.
—Можно мне уже в комнату пойти?—Буркает сын, отодвигая от себя
тарелку.
—Сначала убери грязную посуду в раковину —даю наставление, на
которое слышу тихое фырканье. Решаю не комментировать вялые попытки
протеста, потому что понимаю, как сложно в секунду отказаться от
всех удобств. А наша прошлая жизнь была именно такой: беззаботной и
комфортной.
Как только Тимоша уходит, демонстративно хлопнув дверью своей
новой комнаты, надеваю очки, возвращаясь в работу. Перед глазами
пляшут буквы, но я пытаюсь сосредоточиться. На часах девять утра, а
мой сон покинул меня сутки назад. Я не доедаю, недосыпаю и стараюсь
не отчаиваться. Каждая вторая женщина в стране пережила развод. Это
не ново и не критично. Просто нужно набраться терпения и привыкнуть
к такому ритму. Дождаться, когда к нему привыкнет сын, и тогда
можно спокойно двигаться дальше. На данный момент я занимаюсь
переводом текстов на фрилансе. Ничего сложного, даже интересно, а
главное денежно. Это то, что волнует меня больше всего. Поэтому
погружаюсь в работу ещё на насколько часов.
*****
—Берем только самое необходимое. —Поясняю своему ребенку, у
которого разбегаются глаза при виде разновидностей сладостей.
Толкаю тележку в сторону круп, краем глаза следя за Тимошкой. Он
тяжело вздыхает, кладя на место киндер яйцо, и плетется следом.
Внутри всё сжимается от жалости к своему сыну. Но отказ от
сладкого — это не моя прихоть и не отсутствие желания баловать его,
а необходимость, которой нам придется придерживаться какое-то
время. Не подумайте, я не изверг и даже в таком положении стараюсь
кормить Тимку не полезной едой. Но мы договорились, что сладкое
покупаем по мере возможностей. А пока этой возможности у нас
нет.
—А папа мне всегда покупал, что я просил. —Важно заявляет
Тимоша, равняясь со мной и блуждая незаинтересованным взглядом по
полкам. Беру пакет гречки, риса и рожек и бросаю в тележку.
—Вот увидишься с папой и попросишь всё, что захочется.
—Успокаиваю его, стараясь не ляпнуть лишнего. В последний раз,
когда мы с Олегом виделись, он даже не поинтересовался, как дела у
Тимы. Что уж говорить про их мифические встречи, которые так и
могут не осуществиться.
—А он тебе звонил?—Любопытствует сын, глядя на меня глазами,
полными надежды.
—Пока нет, но..
—Ясно—вздыхает он, и моё материнское сердце обливается кровью. Я
знаю, как Тимошка любит своего отца, и знаю, как на самом деле Олег
к нему относится. От этого очень больно.
—Не переживай, заяц. Папа просто очень занят.
—Он каждый раз занят.
—А хочешь, мы купим мороженое и посмотрим мультфильм?—Предлагаю
дабы отвлечь сына от плохих мыслей. Да, я говорила, что сегодня мы
ничего лишнего не купим. Но упоминания об отце для него всегда
стресс, от которого хочется избавиться несмотря на копейки в моем
кошельке.
Тимка вмиг становится бодрее. Выпрямляет плечи и не куксится, а
наоборот, начинает улыбаться, словно нет ничего лучше в жизни, чем
бидончик мороженого и любимый мультфильм.
—Я хочу клубничное!
—Значит, купим клубничное. —Я глажу его по голове и двигаю
тележку в отдел с овощами. Останавливаюсь возле стойки с картофелем
и беру пакет. Набираю ровно половину, а после осматриваю остальные
овощи, чтобы понять, что ещё нужно докупить. В этот момент в меня
кто-то врезается и пакет падает на пол. Я не люблю конфликтовать,
но поворачиваюсь, планируя именно это. Передо мной стоит
растерянная девушка с белокурыми волосами и миловидным лицом. На
вид ей лет двадцать.
