Шах
***
— Шах, не подыхай, блядь! — голос Зейнала звучит глухо. В ушах
свистит, ещё после перестрелки не отпустило.
Я бы уже отрубился, так этот пиздеть не перестаёт.
Поставки в этот раз прошли совсем не гладко. Не договорились на
переправе. Сменилась охрана, захотели больше бабла. Пришлось
объяснить, что я не торгуюсь.
— Да здесь я, бля, ты даже сдохнуть нормально не дашь, — рычу
сквозь зубы, хотя боль адская. Рёбра горят огнём, каждая попытка
вдохнуть даётся с трудом.
Холодный металл пинцета снова лезет в рану, и я шиплю от боли.
Пуля засела глубоко и теперь её, сука, вытягивают по кускам.
— Ты реально ебанутый стал в последнее время, Шах, — рявкает
Зейнал, садясь на стул напротив и потирая виски. — Жёстко прошёлся
по всем своим людям. Половину на хер разогнал, новых набрал у
Сурового. Ты в курсе, что они тебя уже бояться начинают?
— Значит, умнее становятся, — отвечаю хрипло, снова сжимая зубы
от боли, когда очередной кусок металла вытягивают из меня. —
Доверие сейчас слишком дорого стоит.
— Доверие, блядь, — криво усмехается Зейнал. — Ты сам-то давно
кому доверял?
Я молчу, не отвечаю. Мы оба знаем ответ. Доверился, бля, и сразу
поплатился. В районе грудной клетки что-то сжимается, на секунду
проскакивает мысль о девчонке. О ней, сука, уже два месяца пытаюсь
не вспоминать, а она всё равно как заноза. Ядовитая дрянь, никак её
из себя не выведу. Отраву эту ебучую.
Дверь палаты открывается, и на пороге появляется Суровый. На его
лице сухая усмешка.
— Вижу, оба живы. Эта картина становится привычной. Сколько раз
за два месяца, Шах?
Я открываю глаза, сверлю его тяжёлым взглядом:
— У вас сегодня день лекций? Кто там следующий по графику?
Демьян криво усмехается, кивает Зейналу:
— Дай нам поговорить.
Зейнал поднимается, молча кивает и выходит из палаты. Демьян
спокойно подходит ближе и садится на стул рядом, сжимая в пальцах
папку.
— У меня новости, которые тебе точно нужно услышать.
— Слушаю, — цежу, стараясь скрыть раздражение. Не нравится мне
ни рожа его, ни тон. Точно херота какая-то будет.
Демьян кладёт папку на край койки и пристально смотрит мне в
глаза.
— Я бы не стал забивать тебе голову этим сейчас, но тут особый
случай. Твоя девчонка всплыла.
От его слов внутри всё сжимается в холодный комок. Я медленно
поднимаю взгляд. В Демьяна им вгрызаюсь. Это, блядь, такой способ
добить? Какого хера?
— Ты издеваешься?
— Издеваюсь я изящнее. Короче, не сказать не могу. А дальше сам
решать будешь. Зейнал недавно зашивался после перестрелки. В
городе, что мы под контроль берём. Там сам знаешь, больница убитая,
считай, ни хера нет. Решил сразу всё необходимое завезти. Городок
мелкий, все друг друга знают, наши парни постоянно там штопаются,
удобное место для того, чтобы закрепиться окончательно.
— Ты к чему ведёшь? — перебиваю его, боль в ребре снова начинает
напоминать о себе.
— Я поехал с ним, чтобы вопрос с местными пацанами закрыть,
подогнать им оборудование и медикаменты, больницу в порядок
привести. Короче, когда туда приехали, там девку твою и увидел.
От его слов внутри всё напрягается, словно по телу проходит
электрический разряд. Сжимаю пальцы в кулаки, сквозь зубы
шиплю:
— Уверен, что не обознался?
— Не обознался. Сначала думал, глюкнуло меня. Город-то
задрипанный, а тут вдруг она. Решил пробить. У местных поспрашивал.
Девчонка новая. Видная. В местном магазине работает. Про неё
трещали много. Документы из больницы поднял. Вот, — на папку
кивает, — медицинские бумаги. УЗИ, анализы, выписки. Всё, что
удалось нарыть.
Сканирую папку взглядом. В руки не беру. Она, как и девка,
отравленная до последних страниц. Демьян сам её открывает.
Вгрызаюсь в строки. Стараюсь подавить вспыхнувшие эмоции. Но не
получается. Эта сучка больнее пули бьёт. На лопатки укладывает.
